Рунные сказки

РУННЫЕ СКАЗКИ


Содержание

Руны (Техномаг)

Рунные сказки Дины Ши: Феху / Дагаз / Хагал / Лагуз

Феху:
Сказка про князя-дракона (Дорен), Сказка про торговца кокосовыми орехами (Лиза)

Уруз:
Сказка про охотника (Дорен), Сказка про учеников колдуньи (Лиза)

Турисаз:
Долина Туманов (Дармен), Юноша и великаны (Иван Сухопаров), Предсказатель (Зау Таргиски)

Ансуз:
Один (Леста), Трое и вороны (Техномаг)

Райдо:
Камушек (Иван Сухопаров), Колесо (Дорен)

Кеназ:
Про мальчика-подмастерье и кольцо (Зау Таргиски), Вэнь-Жень (Дорен)

Вуньо:
Ранним утром (Дорен), Капитан (Зау Таргиски)

Хагалаз:
Дом (Дорен), Белый Шум (Яра)

Наутиз:
Старик со старухой (Ворона Лиза), Рё (Дорен), Болото (Иван Сухопаров)

Иса:
Море Потерь (Яра), Прикоснование (Яра), Ответы (Дорен)

Йера:
Зарок (Дорен), Цикл жизни (Техномаг), Часы (Яра), Дочь (Леста)

Эйваз:
Грызозуб (Яра)

Альгиз:
Лес (Иван Сухопаров), Йилан (Леста), Проводник (Райна)

Беркана:
Медальон (Райна), Яринка (Яр'а)

Источник: сайт "Заколдованный замок"

Руны

Шаман сидел на самой вершине горы и ждал. Вот-вот должен был появиться тот, кого Шаман ждал уже очень и очень давно. Наконец сзади раздались шаги и пришедший человек подошел к Шаману и сел рядом с ним.

- Приветствую тебя, Шаман, - с почтением в голосе сказал Человек.

-Здравствуй, путник, - ответил Шаман.

Они сидели молча, Шаман и Человек. Сидели долго.

- Ты стар и мудр, Шаман, - вдруг произнес Человек, - Мне кажется, что моя жизнь ненастоящая. Что она полна иллюзий. Я хочу избавиться от них. Скажи, как мне это сделать?

- А скажи, Человек, зачем ты на них смотришь, на эти иллюзии?

- Наверное… - Человек задумался, - Наверное потому, что боюсь увидеть, что за ними.

- Вот тебе и ответ. Ищи свои страхи, за каждым из них - иллюзия.


Шаман сидел на вершине горы и ждал. Прошло три года с визита Человека. И вот-вот он должен был прийти вновь. Наконец сзади послышались шаги и свист напеваемой песенки. Расположившись рядом с Шаманом, Человек сказал:

- Спасибо тебе, Шаман. От моей прежней жизни не осталось и следа. Семья развалилась, друзей не осталось, родственники отвернулись от меня. Но я счастлив. Так что спасибо тебе, Шаман.

- Я рад это слышать, - ответил Шаман, а затем, посмотрев на Человека, прищурился и сказал, - Но разве ты избавился от всех своих страхов? Разве тебя больше ничего не тревожит?

- Ты прав. Я боюсь. Я боюсь стареть.

- А с чего ты решил, что ты должен?

- Ну как, - искренне удивился человек, - Все стареют, ну и я должен.

- А если не должен? - снова прищурился Шаман.

- То есть ты хочешь сказать, что это тоже иллюзия?


Шаман сидел на вершине горы и ждал. Прошло много лет с момента прихода Человека. Но Шаман знал, что тот придет еще. Сзади раздались шаги.

- Здравствуй, Шаман.

- Здравствуй, Человек, - ответил Шаман. - Я вижу, ты все так же молод и полон сил.

- Да. И спасибо тебе за это. Но у меня остался еще один вопрос.

Человек замялся:

- Смерть. Я очень боюсь смерти.

- Ты ведь уже понял принцип, - усмехнулся Шаман.

- Ах, вот оно что! Значит, и смерть тоже?

- Да. И смерть тоже.

- А ты? - хотел было спросить Человек, но остановился. Потому что отвечать было уже некому. Он сидел на вершине один.

- И ты, - ответил Человек сам себе.

Долго сидел Человек на вершине горы. Очень долго. Наконец он встал и произнес:

- Есть еще одна вещь, которую я боюсь. Та единственная вещь, которую я боялся всегда.

И в этот миг мир вокруг исчез.


Человек шел. Шел в нигде. И в руках у него были кисточки и краски...

автор: Техномаг

Феху

Жила была девочка. Она жила в маленьком домике совсем одна. Была у нее только рыжая корова. Девочка была всегда грустная, потому что ей казалось, что у всех всего много, а у нее только корова и это несправедливо. Каждое утро девочка, подоив корову, выгоняла ее пастись на луг, а вечером приводила домой и опять доила. Молока корова давала много, гораздо больше, чем нужно было самой девочке. Поэтому она отдавала лишнее молоко соседям. Одна соседка умела делать из молока сыр, и приходя за свежим молоком, всегда оставляла девочке кусок сыра. Другая пекла вкусный хлеб, и забирая молоко, оставляла свежий каравай. Мальчик с соседней улицы, приходя за молоком, всегда оставлял у дверей девочки вязанку хвороста для очага. Кто-то приносил яйца от своих кур, кто-то вкусные пирожки, или овощи и фрукты. Радоваться бы девочке, но она все грустила и говорила своей рыжей корове:

- Вот, смотри… у тех есть курочки, у этих - вон, какой большие яблони с вкусными яблоками… а у меня - только ты…

Рыжая корова слушала это, слушала, но однажды обиделась и ушла в лес. Пришла девочка вечером на луг, чтобы увести корову домой, а той и след простыл. Бегала девочка, искала, звала, но нет коровы.

Пришли соседи за молоком, а молока нет. На следующий день девочка искала корову. И через день тоже. Соседи помогали искать, но корова не находилась. Решили соседи, что корова потерялась совсем и перестали приходить за молоком.

Сидела вечером девочка в своем домике и тихо плакала. Не было больше хвороста, чтобы разжечь огонь и согреться. Не было ни сыра, ни хлеба, ни вкусных пирожков. И молока не осталось.

Вдруг услышала она топот за окном и тихое мычание. Выскочила на улицу, а там ее рыжая корова стоит. Сама соскучилась и вернулась. Обрадовалась девочка, отвела свою корову в хлев, вычистила, подоила, а утром сплела большой венок из ярких цветов, надела корове на шею и так повела на луг.

Соседи увидели, что корова вернулась и тоже очень обрадовались. Ведь это означало, что у них опять каждый день будет свежее молоко.

Больше девочка никогда не грустила. Она поняла, что не нужно иметь все. Достаточно, если у тебя есть что-то одно, что нужно всем, и тогда, когда ты этим поделишься с другими, другие поделятся с тобой тем, что имеют они.


Записано Диной Ши

Дагаз

Большая коричневая гусеница старательно жевала зеленый лист, не брезгуя даже жесткими прожилками. Нужно было торопиться, пока солнышко грело ее гибкое длинное тельце, давая силы. К ночи, когда на землю спускалась прохлада, гусеница прицеплялась покрепче с нижней стороны листа и засыпала до следующего утра.

Гусеница не считала проходящих дней и ночей. Просто иногда бывал дождь, и тогда она спала, как ночью, а иногда светило солнце и нужно было есть. Больше ее ничто не интересовало.

Прошло несколько дней, и гусеница почувствовала, что больше не хочет есть. Она проползла по ветке дерева до самого ствола и выбрала себе уютную трещинку. Ее тельце подобралось, став больше толстым, чем длинным, она вцепилась покрепче в кору и погрузилась в странное оцепенение. Кора горьковато пахла днем, нагретая летним солнцем, но гусеница уже не чувствовала запаха. Ночью, ближе к утру, и кора, и застывшая гусеница покрывались крошечными капельками росы, но гусеница и этого уже не чувствовала. Ее тонкая нежная кожица затвердела и теперь гусеница больше напоминала не червячка, а туго спеленатую маленькую куколку.

Гусенице снились волшебные сны.

Теперь она вспоминала все то, что раньше видела только мельком, краем глаза, пока торопливо и сосредоточенно жевала лист. Она вспомнила теплое прикосновение золотистого солнечного луча, и мягкую прохладу летнего ветерка, аромат темных бордовых роз, обвивших изгородь прямо под ее деревом и синеву неба, которое она видела, когда ветер шевелил и переворачивал ее лист. А еще она вспоминала бархатную черноту неба и белый серп луны в ту особенно жаркую ночь, когда спать совсем не хотелось, и она продолжала жевать. И еще - прекрасных и нежных созданий, таких хрупких, грациозно кружившихся над розами, то присаживаясь на минуту на цветок, то вспархивая в порыве ветра в удивительном танце.

Одно такое создание однажды поднялось высоко, до той ветки, где сидела гусеница, и присело отдохнуть на соседний лист. Создание то складывало крылья, невзрачно коричневые и похожие цветом на кожицу самой гусеницы снаружи, то раскрывало их, озаряя все вокруг сиянием красок. Гусеница была так поражена великолепием этого существа, что на целую минуту перестала жевать.

Закованная в броню своей затвердевшей кожицы, гусеница грустно вздыхала, жалея, что так мало успела увидеть, рассмотреть. Она думала, что если бы была умнее, то могла бы тогда заговорить с тем крылатым существом. И может быть, они бы даже нашли общий язык. Чувствуя в своей неподвижности, что с ней что-то происходит, она думала, что умирает, и прощалась в памяти с этим прекрасным миром, в котором была так недолго. Напоследок она мечтала о том, как могла бы родиться с крыльями и танцевать в ладошках летнего ветра над душистыми розами.

А потом наступила перемена. Она вдруг почувствовала, что может шевельнуться внутри корочки своей бывшей кожи. Она шевельнулась, сначала осторожно, потом чуть увереннее. Раздался легкий щелчок, скорлупка треснула и в глаза брызнул дневной свет. Она попыталась выползти, изгибая тельце, но тут же обнаружила, что так ползти больше не может. Зато у нее откуда-то появились тоненькие лапки, зацепившись которыми за кору она стала вытягивать себя наружу.

О! Она была так счастлива, что не умерла, что опять видит солнце и небо, так ошеломлена, что двигалась очень медленно. Она уже почувствовала, что изменилась, и прислушивалась к себе, пытаясь понять, что принесли эти изменения. На спинке ощущалась какая-то тяжесть, которая расправлялась, разворачивалась и твердела. Сначала гусеница испугалась, вспомнив, как твердела ее кожица, превращаясь в оковы, но ЭТО не мешало движению и она сделала несколько шагов по стволу дерева. Потом ЭТО шевельнулось, раскрылось, и она увидела край настоящего крыла. Не веря себе, она несколько раз распахнула и сложила свои новые крылья, а потом, отчаянно отцепив лапки от древесной коры, бросилась в объятия летнего ветра.

С дерева взлетела большая бабочка, в развороте крыльев которой переливались свежими красками и чернота ночи, и синева летнего неба, и пурпур душистых роз. Павлиний глаз.

Записано Диной Ши

Хагал

В большом саду, в окружении солидных и важных "породистых" яблонь, росла скромная яблонька-китайка. Она была уже очень старая, и яблочки ее были мелкими, но садовник бережно ухаживал за ней. Он ее очень любил. Ее стройный ствол, непохожий на томно изогнутые столы благородных сестер, давно уже стал слабым и трухлявым внутри, но снаружи выглядел еще вполне достойно, и каждую осень яблонька обильно украшала себя россыпью ярких золотисто-алых плодов.

В одну непогожую осеннюю ночь, когда люди уже собрали все яблоки, а листья пожелтели и опадали с печальным шелестом, разразилась буря. Ледяной дождь хлестал землю, сбивая последние листья с ветвей. Стволы деревьев болезненно скрипели под напором злого северного ветра. С глухим стуком падали на землю большие сучья, которые яблони отдавали ветру, чтобы устоять. Китайка была выше всех в саду и ветер напирал на нее с особенной силой. В разгар бури старый ствол не выдержал, надломился, и дерево тяжело опустилось на землю, ломая ветки соседок. Утром садовник с грустью увидел, что старая яблоня погибла. Он спилил обломанный пенек, убрал из сада старый ствол и ветки, но корень не стал выкорчевывать - оставил до весны.

Нужно сказать, что в развилке двух больших корней старой яблони давным-давно народилась маленькая Почка. Корни усердно поили соком ствол старого дерева, ничего не давая Почке, поэтому Почка просто спала. В следующую после бури весну еще живые корни опять вытянули влагу из земли и понесли ее стволу, но ствола больше не было, и корни отдали сок Почке. Почка проснулась и потянулась вверх тонким стебельком.

Когда садовник наконец решил выкорчевать старый корень и расчистил траву вокруг, он увидел прутик высотой уже до колена, одетый свежими нежными листьями, и решил оставить пока, не трогать. Лишь огородил, чтобы не сломать случайно.

Через пять лет старые корни уже умерли и сгнили, но рядом с пнем вытянулась выше человеческого роста стройная яблонька-китайка, цепляясь за землю своими собственными молодыми и крепкими корнями. Весной она оделась цветами, а к осени смущенно краснела щечками своих первых маленьких сладких яблок.


Записано Диной Ши

Лагуз

Когда-то, давным-давно, в одном маленьком королевстве жил король со своей королевой. Король был отважен и мудр, королева его была добра и красива, и народ в королевстве любил своих правителей, - все было хорошо, но не было у короля детей. А соседним королевством правил Чародей. В том королевстве все были колдунами и чародеями, но этот был всех сильнее и мудрее, и потому его выбрали правителем.

И вот, король, у которого не было детей, решил обратиться к соседу, чтобы тот магией ему помог. Чародей согласился сделать колдовское зелье, чтобы помочь. Но сказал:

- У тебя родится не один сын, а двое. Старший станет твоим наследником. А младшего ты отправишь ко мне, когда ему исполнится пятнадцать лет, и никогда не станешь интересоваться его судьбой.

Король согласился. Чародей изготовил зелье из только ему известных колдовских трав и отправил с гонцом королю. Через год у короля родился один сын, а еще через год - второй. Мальчики быстро росли и учились всему, что положено знать королевским детям. Но старший был шумным и веселым, любил турниры и королевскую охоту, где так славно скакать по полям под звуки охотничьего рога и лай собак. А младший, хоть и не хуже брата управлялся с мечом и скакал верхом, больше любил посидеть с книжкой в укромном уголке сада, у ручья.

Прошли годы, и настало время младшему королевичу отправляться к Чародею. Пятеро его друзей решили ехать с ним на случай, если Чародей задумал что-то злое. Хоть и невелика защита, а все же. Король ведь обещал не интересоваться судьбой младшего сына, но юноши никому ничего подобного не обещали. И вот, шестеро юношей сели на коней и отправились в путь.

К вечеру первого дня пути поднялся ветер, небо заволокло тучами. До ближайшего города оставался еще час езды, когда начался дождь. Тут они увидели впереди придорожную корчму, на вывеске которой красовалась лошадь. Друзья стали уговаривать королевича заночевать в корчме. Тут порыв ветра покачнул вывеску и она упала на землю.

- Это плохой знак, - сказал королевич, - мы не станем останавливаться здесь. Хозяин, наверное, прочно прибил вывеску. С чего бы ей падать именно сейчас? Это плохой знак, мы не остановимся здесь, а поедем в город.

Друзья стали спорить с королевичем, и даже насмехаться над его суеверием.

- Зачем верить знакам, - говорили они. - Мы здесь мокнем сейчас, а уже могли бы сидеть в тепле у огня, а лошади наши жевали бы овес в теплой конюшне.

Пока они спорили, из туч ударила молния, и прямо в конюшню при корчме. Конюшня вспыхнула, как пучок соломы.

- Вот видите, - сказал королевич, - если бы мы остановились здесь, дальше нам бы пришлось идти пешком. Не зря упала вывеска с лошадью.

И друзья, закончив спор, поскакали к городу.

Еще два дня они были в пути, когда достигли развилки дорог и не знали, по какой из них ехать дальше. Люди сказали им, что две дороги здесь расходятся, а дальше опять сойдутся, и обе приведут туда, куда им надо. Одна дорога была широка и лежала через большие поселения, где можно было остановиться поесть и отдохнуть. Другая, поуже, вилась среди холмов, огибая одинокие фермы. Трое друзей захотели ехать по широкой дороге, двое других ждали решения королевича. Тут ястреб пролетел над ними и тень его пересекла широкую дорогу.

- Мы поедем по узкой дороге среди холмов, - сказал королевич.

Трое друзей, желавших ехать другим путем, не согласились и договорились встретиться с остальными там, где дороги опять сойдутся. Очень им не хотелось верить знакам и желали они доказать королевичу глупость его суеверия. Поехали юноши по широкой дороге, останавливаясь в поселениях и не торопясь. Ведь они были уверены, что прямым путем быстрее доберутся до места встречи. Когда осталось совсем немного до назначенного места, пришлось им переезжать через небольшой ручей по мосту. Ручей протекал в глинистом овражке, берега его были раскисшие и вода мутная, вброд не перейдешь. Въехали они на мост, да мост был старым и подломился. Рухнули они все в ручей - хорошо, что целы остались, и люди, и кони. Долго выбирались юноши из липкой жижи, а когда доехали, наконец, мокрые и грязные, до места, где дороги сходились, королевич уже ждал их с двумя другими друзьями.

Подъехав уже к границам страны Чародея, юноши остановились заночевать в заброшенном доме. Дом был каменный, крепкий, и крыша была цела, только, видать, хозяева умерли, а наследников не нашлось. Утром стали собираться в путь. Сначала один из друзей никак не мог найти свою дорожную флягу. Вечером возле себя положил, а утром - нет ее. Час потратили - нашли. Потом у другого оборвалось стремя - пока чинили, еще час прошел. Совсем уже, было, собрались, но королевич, выходя из дома, зацепился рукавом за косяк, чуть не порвал одежду.

- Друзья, неспроста это, - сказал королевич. - Не отпускает нас дом. Давайте останемся здесь еще на день.

Хоть и не было у них еды, и приходилось день поголодать, оставаясь, но на этот раз друзья спорить не стали. Остались. А среди дня потемнело небо и разразилась страшная буря. Поняли друзья, что и на этот раз королевич прав был.

Без приключений добрались они до главного города страны Чародея. Чародей выехал встречать их к воротам. Посмотрел на королевича и сказал:

- Ты приехал. А мог и не приехать, нарушив отцовское повеление. Ведь ты не знал, что ждет тебя здесь. Значит, ты достаточно отважен, чтобы принять предназначенное и подчиниться Судьбе. Ты приехал вовремя, одежда твоя чиста и конь твой под тобой. Значит, несмотря на юные годы, ты внимателен и умеешь видеть дальше своих собственных желаний. Знаки вели тебя. Ты мог бы не слушать знаков. Тогда все то, о чем они тебя предупреждали, стало бы дурным предзнаменованием для тебя. И это стало бы правдой. Но ты слушал знаки, следовал им. И пришел по воле судьбы к тому, чего достоин. Я буду учить тебя, и ты станешь моим наследником в этой стране.

Друзьям же он сказал:

- Спасибо за то, что проводили моего ученика ко мне. Отдохните, а завтра отправляйтесь домой. За друга своего можете не опасаться больше.

И остался королевич у Чародея, чтобы выучить его мудрые науки и однажды стать королем.


Записано Диной Ши

Сказки руны Феху: Князь-дракон

Жил-был князь. Хороши были его земли, щедры и богаты. Ходил князь в походы с верной дружиной, но печалило его, что не ждет его дома красавица-жена, нет у него наследника.
Объезжая свои владения, увидел он однажды деву красоты невиданной. Понял, что только ее себе в жены и хочет.

Представилась она травницей и сестрою мельника. Сказала, что дала обет замуж не выходить, не оставлять брата одного. Что мила ей ее жизнь, любит она мельницу, и реку, и свой сад, и не вышла бы за князя, даже будь он владыкою всего мира. Но не захотел князь прислушаться к ее желаниям. На следующий же день отправился к мельнице и убил ее брата. Рассудил, что единственное тот препятствие к его счастью.

Встретил деву на том же месте и сказал, что нет больше у нее родных, но будет он ей защитой и опорой, все ей отдаст, если пойдет за него.

Попросила дева три дня, оплакать брата.

Еле дождался князь установленного срока. Подъехал и видит, идет красавица ему навстречу, да не в простом наряде, а в одеждах богатых, золотом и драгоценными каменьями расшитых.

Блеснуло ожерелье ее на солнце, ослепил князя яркий луч, разлился по полю, затопил собой всё.

Не помнил князь, как вернулся домой. Переменился он с того дня, покинула радость его сердце. Золото теперь мерещилось ему вместо спелых колосьев и осенней листвы. А как на берег моря выйдет – не замечает верной своей ладьи, смотрит на блики на волнах. Кажутся они ему жидким золотом, по несправедливости лишь одной не ему принадлежащим.

Ненасытным до богатств стал, перестал щедро делиться кровью добытым золотом с верной своей дружиной, как раньше бывало. В походы теперь ходил не ради чести и славы, а только лишь утолить свою жажду. С гостями стал скуп, потерял охоту до веселых пиров.

Все ходил на казну свою любоваться, монеты перебирать. Сначала редко туда заглядывал, затем все чаще, а потом и вовсе перестал к людям выходить. Золото стал есть, на золоте спать, в покрытого чешуйчатой броней дракона превратился князь.

Но не унималась его жажда, помнил он, что осталось снаружи золото трав и не владеет он им пока что.

И вот однажды выбрался князь-дракон из своих палат, полетел к полю, но не взять колосья драконьими лапами. К роще обернулся – сияют монетки листьев, но и их не забрать себе. Обозлился он сильнее прежнего, стало дыхание его огненным, сжег поля и леса на своей земле. Тяжелым черным дымом пожарищ затянулось все кругом.

Трудно стало дышать самому дракону, полетел он к морю. Смотрит, играют солнечные блики на волнах, а в глубине сверкает чешуя рыб. Много сокровищ таит в себе море. Кинулся дракон к воде, нырнул поглубже, а вынырнуть не смог, собственная тяжесть утянула его на дно.

Говорят, долго еще видели на том месте золото драконьей чешуи глубоко под водой. Но никто не пытался добыть тот клад, так как поняли люди, что проклятье было на князе, и не хотели себе такой судьбы.

А деву ту больше не видели, да и мало кто о ней помнил.


(с) Дорен

Сказки руны Феху: Про торговца кокосовыми орехами

В одной теплой стране у моря жил-был один человек, семьи у него не было, мать его давно умерла и оставила в наследство кусок земли с кокосовыми пальмами в хорошем месте, окруженным со всех сторон холмами, так что ни ветра, ни дожди не могли повредить деревьям и кокосы всегда исправно зрели на них. Земля не была у него в собственности, просто об этом месте никто не знал и человек спокойно пользовался им один. Каждое утро он собирал созревшие кокосы и относил их на пляж, где продавал туристам и отдыхающим. В летний сезон он поднимал цены на кокосы повыше и имел неплохой доход. Деньги он почти не тратил, а складывал в жестяную банку, которую хранил зарытой на заднем дворе своей хижины. Больше всего на свете этот человек любил деньги, он и жену-то не завел, потому что потратиться надо было, что уж говорить о детях, которых надо кормить. Человек мечтал накопить много много денег, чтобы больше никогда не ходить по пляжу, продавая орехи, а выкупить кусок земли, нанять людей и жить ничего не делая, припеваючи. Только об одном молил он богов: чтобы его пальмы приносили ему все больше и больше кокосов!

Однажды, в ясный солнечный день, шел человек по пляжу и как обычно продавал кокосы. Народу было много, стояла жара, все хотели полакомиться свежим молоком и белой мякотью, и человек радовался, что цену можно поднять втридорога: все равно заезжие туристы покупают, не торгуясь. Много он уже продал, оставалось два или три плода, и он пошел в сторону дома, будучи уверенным, что сумеет продать их по дороге. Тут подошла к нему уставшая женщина, которая каждый день, как и он, ходила по пляжу и продавала украшения из ракушек, чтобы прокормить своих детей. Ракушки она рано утром собирала на берегу, а вечером плела из них бусы и браслеты, делала небольшие сумочки и амулеты, приносящие удачу.

- Послушай, - сказала она ему, - Я сегодня почти ничего не продала. Денег, что у меня есть, хватит только на хлеб и то немного. Я вижу, ты сегодня хорошо все распродал, у тебя осталось только два кокоса, не продашь ли ты их мне, тогда у моих детей будет хороший ужин, а деньги я тебе отдам, как только продам свои бусы.

- Еще чего! - ответил ей человек, - Отдай тебе кокосы сейчас, когда на них самый спрос, а деньги от тебя я получу еще неизвестно когда, тебе три дня надо торговать своими цацками, чтобы вернуть мне их цену! Ты же сказала, у тебя есть деньги на хлеб, ну и все. Значит не помрут твои дети с голоду!

- Я же не бесплатно прошу! - удивилась женщина, - Если хочешь, возьми еще амулет на богатство и процветание, он принесет тебе удачу!

И она положила ему в корзинку шнурок с ракушкой, на которой были нарисованы какие-то палочки.

- Да не нужны мне твои глупые побрякушки,- оттолкнул ее человек, - Это все выдумки для туристов, чтобы содрать с них деньги! Да и желание у меня одно, - засмеялся он, - Чтобы кокосов на моих пальмах росло все больше и больше, а для этого мне твои амулеты не нужны, они и так растут неплохо!

И он пошел прочь.

Женщина странно посмотрела ему в след, что-то говоря про себя. Но он уже ничего не слышал, ветер донес только обрывки ее слов "... пусть твое желание исполнится!"

"Вот прицепилась!" - усмехнулся человек - "Кокосы ей подавай! Знаю я этих пляжных торгашек, сейчас возьмет, а деньги отдаст через месяц или вообще не отдаст, мне прямой убыток! Работать надо лучше, а не клянчить!"

Говоря так про себя, человек продал последние кокосы французской паре в четыре раза дороже обычного и, радуясь такому барышу, пошел домой.

На следующий день, рано утром он, как обычно, пошел на свое тайное место, чтобы собрать созревшие кокосы на продажу и замер в удивлении: кокосов было очень много, пальмы гнулись и грозились сломаться под их тяжестью. Обрадованный человек приставил лестницу и начал сбивать на землю созревшие орехи. Уже много кокосов лежало на земле, но все больше и больше рубил он их, стараясь подняться все выше и выше, чтобы дотянуться до самых дальних и крупных орехов.

"Эта глупая нищенка что-то там болтала про удачу, может это все и не такие уж враки, ха-ха-ха! Да у меня теперь много кокосов! Очень много, и я сегодня хорошо заработаю на них, еще и на завтра и послезавтра останется!" И пытаясь срезать самую большую и спелую, но далекую гроздь, он неловко взмахнул ножом, покачнулся и сорвался с лестницы, упав прямо на гору кокосов внизу. И по какой-то нелепой случайности, упал он очень неудачно, ударившись виском о кокос, который лежал сверху, и тут же умер.

Но вот по случайности ли?


Вот такую сказку нашептал мне южный ветер, шелестя листьями кокосовых пальм.


(с) Ворона Лиза

Сказки руны Уруз: Охотник

Давным-давно, в одной далекой стране, что лежала там, где бескрайние просторы, где на ветру волновалось море трав, а закатное солнце красило бронзой смуглую кожу людей, жил-был охотник. Он был молод и только недавно получил право называться мужчиной, но у него была мечта. От рождения обладающий не самым сильным и выносливым телом, он всегда хотел стать крепким и сильным мужчиной, хотел быть первым среди охотников, а главное – взять в жены дочь вождя. Он никому не говорил о своих желаниях, но всегда старался стать сильнее, выносливее. Но честно признавался себе, что пока что хорошим охотником зовут его не из-за силы или отваги, а из-за ловкости и хитрости, из-за знания повадок всех зверей и птиц, из-за терпения и наблюдательности.

Однажды они с другом охотились далеко от деревни и несколько недель не были дома. А когда вернулись, узнали, что вождь решил отдать дочь замуж. И уже несколько испытаний выдержали те воины и охотники, что претендовали на ее руку.

Пошел охотник к вождю и заявил, что у него столько же прав на руку принцессы, сколько и у остальных. Вождь же отвечал, что отдаст ему свою дочь не раньше, чем тот укротит стадо бизонов.

Вскипела кровь охотника, ударила в голову, отвечал он вождю, что так и сделает. Но тогда пусть уж и вождь не отказывается от своего слова. В три дня пообещал охотник привести бизонов в деревню.

Было ему известно, что всего лишь в двух дневных переходах от деревни пасутся бизоны. Знал и то, что вовсе не нужно ему укрощать все стадо – бизоны пойдут туда, куда пойдет их вожак. И, если ему немного повезет, и стадо направится по высохшему руслу реки…

Устроился охотник на стволе дерева, склонившегося над руслом. Везение то было или боги услышали их спор с вождем и решили посмотреть на его подвиг, но совсем недолго пришлось сидеть ему в ожидании. Задрожала земля под тяжелыми копытами, наполнилось старое русло стремительным потоком. Не потоком воды, но потоком копыт и рогов, горбатых спин и мощных тел, потоком неудержимой силы.

К счастью, не видел этого охотник, а не то, быть может, и пошатнулась его решимость. Но он ждал лишь того момента, когда окажется под ним мчащийся впереди вожак, а дождавшись, спрыгнул с дерева к нему на спину. От удара перехватило у охотника дыхание, еле удержался он, распластавшись по могучей спине старого бизона. Но не было времени на передышку, быстро мчалось стадо и совсем недалеко уже то место, где река разливалась раньше, где исчезали границы старых берегов и откуда охотник задумал направить бизонов к своей деревне. Напрягая все силы и всю ловкость свою, чтобы удержать равновесие, выпрямился охотник, сел верхом, схватил бизона за рога. И почувствовал, как небывалая сила вливается в него. Он оседлал бизона, он почувствовал себя с ним единым целым и знал, что может направить куда пожелает. Он может показать всем в деревне, чего он стоит. Да, в конце концов, он может снести деревню с лица земли! Победный крик вырвался у него из груди и эхом отозвался на него вожак.

Не помнил потом охотник, правда ли он тянул бизона за рога, направляя поток, – или, как ему казалось, одной лишь мыслью управлял он им. Но очень быстро показалась родная деревня. Почувствовав дрожь земли, услышав глухой гром, выскакивали его соплеменники из своих жилищ и смотрели на приближающееся стадо.

В последний момент, лишь убедившись, что вождь видит его, отвернул охотник от деревни. Ведь не было зла в его сердце, одно лишь упоение своим триумфом.

Но долго еще продолжалась скачка, и далеко от дома оказался он, прежде чем вновь почувствовал под ногами землю. И много раз успел он подумать, что наградой за подвиг его будет смерть под копытами. Но ровно столько же раз ответил он себе, что оно того стоило.

Ну, а то, как он встретил шамана и что от него узнал, как добирался домой и стал ли он мужем дочери вождя – уже совсем другая история.

(с) Доре

Сказки руны Уруз: Ученики колдуньи

Стояла на поляне среди холмов одна деревня. Люди в ней жили не хорошие, не плохие, обычные люди, как во многих. Но жила там еще одна женщина, колдунья, с виду вроде женщина в летах, но не старуха: глаз молодой, задорный! Пришла она в деревню неизвестно откуда, да и осталась, а жители ее и не прогоняли. Им-то что, она никому не мешала, даже пользу приносила: то скоту с приплодом поможет, то, если кто прихворнул, вылечит. Пригляделись к ней жители, стали к ней прислушиваться и в гости звать, за помощь помощью отвечать, так и жили, во взаимном уважении да ладу.

А некоторых молодых девушек и юношей колдунья к себе в ученики брала; выберет пять-шесть самых смышленых и обучает всякому из того, что сама знает, да на что спрос есть. Ребята гордые ходят, ибо честь большая такому ремеслу учиться и в жизни всегда навык нужный, полезный. Те, кто обучение уже прошел, собирали котомку и уходили из деревни по свету путешествовать, новое разное узнавать, никто в деревне не оставался, хоть и вернуться обещали. Оно и понятно, много чудес на свете есть, да интересностей.

В одно жаркое лето стояла в деревне небывалая засуха! Месяц дождя не было, половину скота передохло, земля трескалась от зноя, речки пересыхали.

Приходили люди к колдунье, совет да помощь спрашивали. "Подождите!" - колдунья говорила, -"Тяжело сейчас, но немного подождать надо, придет вода в деревню, дождь сильный будет, слышу, уже скоро!"

Люди расходились по домам, но между собой тихо роптали, мол, чего это колдунья им помочь не хочет, мало ли когда этот дождь придет, а тут счет на дни.

И было в ту пору у колдуньи среди других два ученика. Красивые да статные, всем хороши были, да только самолюбия и самоуверенности им природа тоже щедрой рукой отсыпала. Решили они, что многое уже чего знают и умеют и помогут деревне своей, сделают доброе дело, но никому не скажут, а вот потом, как придет влага в деревню, все будут радоваться, тут-то они и обмолвятся ненароком, чьих это рук дело. Тут будет селянам радость, а им -почет и уважение.

Пошли они ночью высоко в горы, начертали на горном источнике знак сильный, знак волшебный, чтобы забил он сильнее и пришла с гор вода в долину, и довольные спать ушли. "А если еще и дождь пойдет, то много воды будет, все поля и луга водой напоит," -радостно обсуждали по дороге они.

После их ухода в горах ветер поднялся, тучи собираться стали, родник забурлил, забил все сильнее и сильнее, набирая мощь из земных недр, постепенно набирая силу, пошел вниз мутный поток, а тут и гром грянул, ливень хлынул. Забурлил еще сильнее источник, земля задрожала и рядом трещина пошла, забил еще один родник сильнее и мощнее прежнего, полились вниз два потока, уже перед самой долиной сливаясь в один - да такой силы, что смывал он все на своем пути, в страхе разбегались и разлетались дикие звери и птицы. Все сильнее и мощнее поток становился, уже бурной рекой шел в долину, целым морем по полям да лугам разливался. Так и смыл он деревню со всеми домами, да пристройками, вместе со спящими в них жителями. Говорят, не выжил там никто...

А на месте той долины теперь большое и глубокое озеро, вокруг которого лес густой вырос.

А колдунью ту, мне рассказывали, в другой деревне видели, живет не тужит и так же молодежь учит, только придирчивей в ученики отбирает да всяко за ними приглядывает.

(с) Лиза

Сказки руны Турисаз: Долина Туманов

Давно это было, так давно, что не упомнит сейчас никто, когда это было.

Ходил по дорогам нашей страны Воин. Искусен он был в своем деле, не было ему равных во владении мечом. Во множестве поединков одержал он победу, во многих войнах поучаствовал.
Но не только превосходное владение мечом сделало Воина известным по всей стране. Следовал он рыцарскому кодексу и никогда от него не отступал, карал и щадил согласно букве его. В общем, из-за его редкой принципиальности нечасто к нему обращались за помощью – опасались.

Как-то проходил он и мимо нашего селения, остановился в трактире. Там, среди пьяных разговоров, и услышал он про Долину Тумана. Что никто еще не возвращался оттуда живой и в своем уме, что живут там странные голоса и призрачные ведения. Гиблое, в общем, место.
Любопытно стало Воину, решил он проверить это загадочное место.

Странной была эта долина. Не мог сказать Воин, сколько времени прошло, как он вступил в это место, не мог сказать, сколько он прошел. Казалось, время и пространство потеряли свою суть. Ничего вокруг не было, только безмолвие.

Навстречу шагнуло существо. Оно было почти копией Воина, только глаза жестче, улыбка надменней. И меч в руке.

Обрадовался Воин, что хоть что-то знакомое появилось, и двинулся вперед.

И вновь невозможно было сказать, сколько времени прошло, но ни один противник не уступал. Потяжелел меч в руках Воина, все трудней ему было сдерживать напор противника. А тот как будто не устает.

И мысли странные стали появляться в его голове. О том, что он боится, что использует кодекс как защиту и не смеет взглянуть за его пределы. О том, нет единственного правильного пути и все пути равны, что мир иллюзия и он сам тоже. Что нет правильного и неправильного, а есть принятие.

Отбросил Воин меч и позволил противнику поразить его в самое сердце...

Никто еще не покидал Долину Туманов, не изменившись.

Существо очнулось на самой границе Долины. В его руках был обломок меча, а одежда превратилась в лохмотья. Оно улыбнулось и подумало, что ему нужно новое имя.

(с) Дармен

Сказки руны Турисаз: Про юношу и великанов

Жил-был один юноша. Добрый был человек, хороший, а все потому, что с самого детства он знал, что хорошо, а что плохо, что правильно, а что нет. Родители ему как следует воспитали, постарались: единственный он у них ребенок в семье был.

Возвращался он как-то раз домой из города и повстречал на дороге старика. Ну и напросился дед к нему в спутники, ну а старику как отказать? Неправильно. Еще и котомку вызвался ему помочь нести, покуда по пути будет. Разговорились они по дороге, и чует наш герой, что со стариком что-то не так: вроде и не прикопаешься, но какой-то он неправильный. Начал ему в душу страх закрадываться, и чем дольше шли, тем сильнее рос страх. Тут бы котомку бросить да деру дать, но причин-то нет!

Так и шли они. И время шло, и солнце уже начало к закату клониться.

- Уже бы и до деревни дойти к этому времени пора, там уже ужин готовят, но этот проклятый старик так медленно ходит, черт бы его взял! - думал юноша.

-Давай, - говорит старик, - Присядем под тем деревом, костерок разведем, а то уж скоро темнеть начнет… а у меня еда в котомке и чай.

Согласился юноша: как ни искал он, так и не нашел причин отказаться. Развели они костер, и как раз к тому времени, как они отужинали, сгустились сумерки. Моргнул юноша и видит – не старик напротив него сидит, а великан. Понял он, что не так ему в старике казалось, вспомнил он, что ему родители про великанов рассказывали: что ненавидят они людей, пытки всякие устраивать любят и - самое страшное - едят. А как второй подошел и рядом у костра уселся, у юноши от страха ноги так отнялись, что не то что сил убежать не нашел, он и как ползать-то забыл.

-Ч-ч-ч-что вам от м-м-меня н-н-н-надо? – заикаясь, спросил юноша.

-Дорогу скоротать за интересной беседой, да вечер сегодняшний, – отвечали великаны.

И говорили они правду. Но юноша им так и не поверил, а потому они его и съели, когда совсем стемнело.

(с) Иван Сухопаров

Сказки руны Турисаз: Предсказатель

Как-то раз забрел в одну деревушку у подножия гор предсказатель. Он шел издалека, устал и на время остановился на краю деревни в заброшенном доме, слегка подлатав его. Умения его пришлись жителям деревни по душе: ведь это очень удобно - знать загодя, что будет и что лучше сделать, чтобы было так, а не иначе.

И стали они к нему ходить. Поначалу дела шли на лад: предсказатель свое дело знал. Но вот все чаще стали к нему приходить по каждому вопросу или просто лясы поточить, потому что любопытство заедало. Предсказатель объяснит-объяснит, вроде на время придержат свои вопросы жители деревни, оставят лишь самые важные, да ненадолго их хватало. Один сосед прямо повадился к нему чуть свет заявляться: мол, мимо шел, не надо ли молока свежего, а я тут подумал… И все норовил он заглянуть, надоедливый, как раз, когда предсказатель себе трубку набьет да раскурит. Уж и выставлял он его много раз за дверь, а чуть утро – этот опять поблизости околачивается с вопросами пустыми.

Ну и надоело однажды это предсказателю окончательно. Предупредил он, что важную работу делать будет, дверь закроет, чтобы не удивлялись и не беспокоились, все ли в порядке с ним. Ночью он посадил в кресло мешок с соломой, приоткрыл дверку на чердак, чтобы ветер свистел, собрал свой мешок с вещами и в горы ушел – подальше от тех мест.

А деревенские выждали день, конечно. На второй уже зуд начался – вопросы-то, поди, поднакопились! Будет дождь сегодня, вешать ли белье сушить или нет? Разродится ли корова и в котором часу, а то соседки на посиделки звали? И побежали они под окошки предсказателя. Особенно этот, надоедливый, побежал, аж к ставням резным прильнул: вроде кто-то сидит в кресле, наверное, он и есть!

Потерпели, потолкались в бок друг другу, да и начали осторожно: «Мы это… мы на коротенечко… будет дождь-то или не будет?» А на чердак дверь приоткрыта, ветер дует: «Уууууу!», и кажется деревенским, что «Бууууудет!». Ага, думают, будет дождь, не будем белье вешать, так мы и знали, вон ведь тучи-то какие надвигаются!

«А это… корова-то разродится?», а в ответ ветер на чердаке чем-то поскрипывает: «Ииии!», и им слышится: «Разродиииииится!» Конечно, чего же ей не разродиться, когда она уже двух телят здоровых принесла. Все-то он знает.

Говорят, так и бегают под те окошки и по сей день, предсказателя слушают.

А сам предсказатель ушел себе в горы, и с тех пор его больше никто не видел.

(с) Зау Таргиски

Сказки руны Ансуз: Руна Одина

Хозяин замка вернулся с удачной охоты, и, как всегда в таком случае, пребывая в отличном настроении, расположился у очага, с кружкой пива. Он подхватил пробегавшую мимо маленькую девочку и стал подбрасывать её на колене.

- Ну, пап! Очень кочки высокие!

- Ну, а что ты хочешь – вот подрастёшь и будешь ездить в карете по нашим дорогам, и повыше кочки будут.

- Я не хочу в карете! Я хочу, как ты, верхом!

- Ха-ха! Посмотрите, у меня растёт юная валькирия! Ну-ка, хочешь пива?

- Не буду! Оно кислое!

- Валькирии пьют пиво!

- А мама говорила, что мёд!

- Ну, раз мама говорила.… Тогда конечно. Ладно, беги к матери.

Девочка унеслась, а лорд вытянул ноги к огню и довольно вздохнул.

- Простите, мой господин, пришли ваши люди, просят, чтобы вы разрешили их спор.

- Я устал… Ладно, иду, - одним глотком осушив кружку, лорд поднялся и прошел в большой зал, где он принимал посетителей. Привычно расположившись в своём кресле, спинка которого возвышалась на два его роста, лорд посмотрел на тех, что пришли за его вердиктом.

Родственники. Спор оказался прост – кража, клевета, обман. Он видел обоих насквозь, видел, что за мотивы стояли за каждым и видел, что обвиняющий на самом деле был зол не за кражу, а за то, что его молодая жена посматривала на сына его умершего брата. И вместо того, чтобы самому расправиться с зарвавшимся племянником, дядя привёл его сюда, надеясь избавиться от соперника руками лорда. И в этом была его главная ошибка.

- Вы пришли за справедливым судом? Моё решение – за ложный навет, за трусость и подлость, за клятвопреступление тот, что пришел сюда обвинять, должен быть повешен! Всё его имущество, включая жену, достанутся тому, кого он пытался оболгать при своём повелителе!
Суд окончен.

Лорд вернулся в своё кресло, где его уже дожидался обильный стол и его привычный кубок, полный до краев. Родственники и близкие друзья ждали его, чтобы начать пир в честь славной охоты.

- Папочка, ты разрешил спор?

- Конечно, моя юная воительница. Тот, что был виновен, будет наказан.

- А почему?

- Потому что они пришли ко мне за тем, чтобы я кого-то признал правым, а кого-то – виновным. Ещё ко мне приходят, чтобы я испытал их, и я устраиваю им испытания, награждая дарами или знаниями, или лишая жизни.

- А я?

- А что ты? Ты приходишь посидеть у меня на коленях и послушать сказки. Каждый, кто приходит ко мне, получает то, за чем пришел.

- То есть, если бы он пришел к тебе за советом...

- Если бы он пришел за советом, как ему избавиться от мальчишки-соперника, я бы, может быть, и помог. Ну, не задаром, конечно. А так - пришел, думая меня обмануть! Меня, своего лорда!

- Я поняла. Он сам выбрал себе судьбу.

(с) Леста

Сказки руны Ансуз: Трое и вороны

- Ух ты! - закричал мальчик, беря в руки небольшого размера лук, - Это, правда, мне?

- Тебе. Подарок от дяди.

- И теперь я смогу быть охотником?

- Ну, когда-нибудь ты им обязательно станешь. Только для этого тебе надо будет много научиться.

- Например, стрелять из лука? - глаза мальчика горели, и его переполнял азарт.

- Не только. Но стрелять из лука тоже.

- Тогда мне надо много тренироваться! - схватив лук, мальчик побежал в сторону леса, выкрикивая на ходу, - Можно, я подстрелю ворона? Того ворона?

- Не стоит. Мне кажется, что он тебе еще пригодится.

***

Юноша собирал дорожную сумку. Он тщательно пересматривал свои вещи, осматривал, примерял, вертел в руках, а потом либо складывал в сумку, либо клал обратно - туда, откуда вещь была взята. Второе, конечно, чаще. Иногда вещи задерживались в руках чуть подольше, и на лице юноши появлялась легкая улыбка, а иногда - грусть в глазах. Потом в сумке закончилось место. Тогда юноша вытряхнул все, что было в сумке, и начал перебирать еще раз более тщательно. Так увлекшись этим занятием, он даже не заметил, как в комнату вошла женщина и какое-то время наблюдала за ним.

Потом женщина сказала:

- Давай, я тебе помогу.

- Мама, ты же знаешь, я должен это сделать сам.

- Давай, помогу, ты ж знаешь, как я умею складывать сумки.

- Знаю. И я тоже хочу так научиться. Поэтому сам.

Юноша вышел с матерью из дома, дошел по двору до калитки и, обняв мать, сказал:

- Все. Я дальше сам.

Но, выйдя на улицу и пройдя пару шагов, внезапно остановился, заметив ворона, сидящего на крыше дома. Постояв немного, юноша снял с плеча дорожную сумку, перекинул ее через забор обратно во двор и бодрым шагом отправился дальше.

***

Мужчина шел по лесу очень тихо: если не прислушиваться, то можно и не заметить до самого последнего момента. Мужчина уже обошел несколько расставленных им ловушек и направлялся к последней. Ему, правда, пришлось сделать небольшой крюк, чтоб обойти небольшой лагерь путников, которые решили остановиться на ночлег в этих краях. Мужчина не любил попадаться на глаза, а потому обходил лагерь тихо и на почтительном расстоянии. И внезапно, подняв голову вверх, мужчина увидел кружащего над ним ворона. Проследив за ним взглядом, мужчина прошептал: "Наконец, я стал узнавать тебя, вестник".

Вернувшись обратно в дом, мужчина стал собираться снова. Он вытащил свои легкие кожаные доспехи, оружие и стал проверять качество своего снаряжения.

- Опять уходишь? - раздался в дверях женский голос.

- Да. Все то-ты слышишь, все-то ты знаешь.

- Наверное, именно поэтому я твоя жена, - ласково сказала женщина, - Иди. Я знаю, что тебе надо. Что это твой путь.

- Спасибо, - сказал мужчина, - Спасибо, что понимаешь.

- С детьми попрощаешься?

- Нет. Не хочу их будить.

- Тогда возьми вот это в дорогу, - женщина протянула ему сверток. И, помолчав немного, произнесла, - А скажи: ты ведь был всегда одинок на своем пути, да?

Мужчина кивнул.

- И всегда таким будешь… - тихо добавила женщина.

***

Драккар стоял у берега. Поеживаясь от холода, мальчик, юноша и мужчина забрались на борт. С мачты за ними внимательно наблюдала пара воронов.

(с) Техномаг

Сказки руны Райдо: Камушек

Где-то вдали по небу проплывали редкие облака. Казалось, день будет теплым, но эта осенняя погода всегда была обманчива. Мерно поскрипывали оси фургонов. Ему казалось, что так было всегда. Он редко задумывался о том, почему его народ оставил оседлый образ жизни. Он тогда был еще мальчиком. Что-то случилось, это он помнил. Но что? Он погрузился в воспоминания, стараясь вспомнить. О прошлом не принято было говорить. Это уже стало традицией. Не вспоминать. Дорога.

Они что-то ищут. Это все, что он знал. И что, когда найдут, дорога закончится. Когда-нибудь - когда его примут в совет старейшин - он узнает. Но это будет не скоро. Может, дорога закончится раньше?

Он не мечтал об этом. Он почти не помнил той, другой, жизни. Дорога - это все, что он знал.

Вдруг что-то отвлекло его внимание, и он потерял мысль.

Да, он привык к такой жизни, но как же иногда хотелось греться у очага в доме, зимним вечером. Как тогда, в детстве.

К мужчине подбежала девочка. Растрепанная, но умытая, в чистом заштопанном платьице. Когда-то оно принадлежало его матери, потом его перешили.

– Папа, папа, смотри, что я нашла! – девочка протянула мужчине плоский камешек, размером чуть меньше ладони, сплошь испещренный царапинами. – Он выпрыгнул из-под того фургона, - девочка указала пальцем на один из фургонов впереди. Мужчина сделал серьезное лицо и притворился, что внимательно изучает камень. Потом посадил девочку на задок ближайшей телеги и забрался рядом.

– Как, по-твоему, что это? – ласково улыбнувшись дочери, спросил мужчина.

– Это карта, папа, вот, смотри! – девочка принялась увлеченно водить пальчиком по камню, объясняя, что где находится.

- … а вот это – вон те горы, – она указала куда-то влево, где вдали начиналась горная гряда.

– А вот это – дорога, – девочка провела пальцем вдоль изгибающейся царапины, самой толстой и глубокой на камушке, - и по этой дороге надо идти! – воодушевленно закончила она свой рассказ.

Мужчина снова ненадолго задумался. Карта на камне. Такого не бывает. А вдруг? Нет, это просто детская фантазия.

– Я показала его прадеду, но он сказал, что карт на камнях не бывает, что их рисуют люди. На коже, не на камнях, – продолжила девочка, как бы отвечая на мысль отца.

– Знаешь, что? – сказал мужчина, снова улыбнувшись, – Это действительно карта, но сейчас ты еще слишком маленькая. Спрячь его, а когда вырастешь, ты поведешь наш народ, и у тебя будет карта, и ты непременно приведешь нас к тому, что мы ищем.

Девочка убежала играть, а мужчина слез с задков и зашагал, снова погрузившись в раздумья.

На самом деле, он думал так же, как и его дед, но решил подыграть дочери. Он и не догадывался, что в тот момент девочка твердо решила, к чему будет стремиться и никогда не забудет ни этого своего решения, ни этого разговора. Хоть больше никогда они к нему не вернутья.

Мужчина шагал, погрузившись в раздумья. Нет, они сами не знали. Он был в этом уверен.

Вдали все так же проплывали редкие облака, обманчивое солнце не спешило согревать воздух. Все так же продолжали мерно поскрипывать оси телег. А дорога убегала вперед, теряясь где-то вдали, за поворотом. Еще одним поворотом.

(с) Иван Сухопаров

Сказки руны Райдо: Колесо

Крутись, крутись, скрипучее колесо, пой свою песню дороги. Вези, телега, наш маленький фургон по лесам и полям. От одного города к другому. Сегодня ночуем под открытым небом, завтра - на постоялом дворе.

Всего нас, бродячих артистов, шестеро: я, Ян, дядюшка Андрэ, Люсиль, Ма и Па. Дворняга, которой никто не дал имени, и птицы Ма в клетках.

Крутись, крутись, колесо. Сегодня дождь, а на утро солнце. Как веселились мы вечерами у костра, пока Люсиль была с нами. Милая маленькая Люсиль, где-то она сейчас!

Ма заболела, ее кашель скрипучий как наш старый фургон.

Не мог смотреть, как Ма просто лежит там и молчит. Собрался и ушел ночью. Люсиль, должно быть, улизнула так же. Она всегда была смышленой, наша Люсиль.

Воевал. Решил осесть, женился, детей завел.
Не выдержал, задыхался, во сне слышал скрип колес. Ушел с цыганами.

Кашляю, как Ма. И что-то стряслось с хворостом, сколько не клади его в костер - совсем не греет.
Крутится колесо.

(с) Дорен

Сказки руны Кено: Про мальчика-подмастерье и кольцо

Как-то в одном королевстве тяжело заболела принцесса – единственное дитя и будущая королева. Врачи бились, но не могли ничего сделать для нее; принцесса слабела и бледнела с каждым днем. Тогда они посовещались, пригласили лучших астрологов, и те сказали, что принцесса выздоровеет, если ей на палец наденут кольцо, выкованное с таким мастерством, что человек, глядящий на него, сразу вспомнит о шелесте ветра, шуме волн и пении птиц.
Немедленно разослали посыльных к лучшим ювелирам и кузнецам, и в разных концах страны принялись за работу мастера своего дела, но ни у одного не выходило. Вроде и красивое кольцо, но наденет очередное принцесса на палец – и никаких изменений.

Разлетелся о том слух, и каждый горевал по принцессе, по будущей королеве, смерть которой прервала бы древний род королей в стране.

И вот один подмастерье как-то подслушал разговор кузнеца, у которого работал и учился, со своей женой. Кузнец тот хорошим мастером слыл и тоже попытался смастерить для принцессы кольцо, но не получилось у него.

- Неудивительно, что никто не может сделать его, - сказал кузнец шепотом жене, - Ведь издревле известно: жизнь за жизнь! Тот, кто принцессе кольцо сделает, своей жизнью наверняка рискует. Не все рассказал астролог, ой не все! И потому каждый ювелир и каждый кузнец знает или чувствует, что кому такое кольцо удастся выковать, тот вместо принцессы должен будет умереть. Поменяется он с нею местами, понимаешь? Мастеров-то много, да желающих поменяться с принцессой не найдется. Своя жизнь каждому дорога. Вот и не идет ни у кого рука, как надо. Кто знает, что там, после смерти? Может, нет ничего. Умрет принцесса – ну что ж, переживем это как-нибудь.

Подмастерье услышал это и загрустил. Куда уж ему, если те, кто гораздо больше умеет, не в силах это сделать. С тяжелым сердцем лег он спать.

Но ему не спалось. Он ворочался с боку на бок и думал о том, что жизнь принцессы важна для всех, да и в словах кузнеца, когда он говорил, что переживет ее смерть страна как-нибудь, слышалась горечь. Но мальчику-подмастерью было точно так же страшно, как и любому другому человеку. «Ладно», - думал он, - «Переживу как-нибудь».

Но заснуть так и не удалось. Как он понял, что боится, стыдно ему стало за то, что есть что-то, что он преодолеть не может, что приказывать ему способно. И понял, что если не попробует хотя бы, он не сможет забыть об этом, и пусть никто не узнает о том, он сам всегда будет знать и помнить. «От того, наверное, многие люди и горькую пить начинают», - подумал он, - «Они помнят про себя что-то такое, чего другие не знают».

И он встал потихоньку со своего топчана, прокрался в кузницу посреди ночи, развел огонь, раздул мехи и начал трудиться.

Кузнец с женой услышали, конечно, как в ночи разносились удары металла о металл, но кузнец шепнул встрепенувшейся было жене: «Пусть его… вдруг у мальчишки выйдет то, что у нас, взрослых, не вышло?»

Всю ночь не умолкал звон молота, сменяемый тишиной и шипением воды, когда подмастерье окунал кольцо в воду, чтобы остудить. Долго у него не выходило. Вот уже заря занялась, а он все работал. И вот он посмотрел на узкую полоску света над горизонтом и подумал: «Ладно, ведь всегда за ночью приходит день. Может, и смерть не вечна? Если умру – что ж, узнаю, что там!»

И он, уже не сомневаясь и не боясь, стал перековывать кольцо.

Когда солнце поднялось высоко, на его ладони было кольцо. Оно не было совершенной работы, но никогда ему не удавалось что-нибудь так, как оно. И хотя оно не было совершенным, каждый, глядя на него, ощущал на своем лице дуновение ветра, чувствовал брызги воды, слышал утреннее пение птиц.

Переглянулся кузнец с женой, да и стал собираться с мальчиком в дорогу, чтобы отвезти кольцо принцессе.

Они отвезли его, и принцесса надела его на руку и выздоровела. И когда она стала королевой, она правила справедливо, долго, и страна при ней расцвела.

А что случилось с мальчиком-подмастерьем, спросите вы? А мальчик-подмастерье через некоторое время начал слабеть и вскоре умер, ведь он согласился обменять свою жизнь на жизнь принцессы. Но кольцо-то он все-таки сделал, и это самое главное.

(с) Зау Таргиски

Сказки руны Кено: Вэнь-Жень

Темной стороной обернулась жизнь к Вэнь-Женю в тот миг, когда утратил он зрение.

"Зачем я не гончар?" - думал он с тоской. – "Мои руки продолжали бы заниматься своим делом. Зачем не монах? Я читал бы сутры по памяти. На что жизнь слепому писцу? Обуза для родных, стыдно есть их хлеб".

Решил он уйти куда-нибудь подальше от людей, в горы, в лес: поселиться отшельником или вовсе сгинуть – как получится.

Долго длились его странствия или нет, сам он не смог бы сказать. И вот однажды, когда Вэнь-Жень устроился на ночлег на лесной прогалине, сон его среди ночи потревожили какие-то звуки. Приподнявшись, Вэнь-Жень обнаружил, что в центре поляны ярко горит костер, до слуха его доносились музыка и смех. С удивлением рассматривал Вэнь-Жень собравшихся на поляне незнакомцев. Мужчины и женщины столь благородного вида, как оказались они ночью в глухом лесу?

Похожий на веселого даоса старец заметил, что он проснулся, и увлек к костру, шумно выражая радость: теперь их стало девять, а столь добрыми знаками пренебрегать никогда не стоит. Ошеломленный, Вэнь-Жень стыдился своей неуклюжести и неопрятной одежды. Не подобало нищему бродяге вкушать пищу и вот так запросто беседовать с подобной компанией. Но и не избежать этого никак – не молчать же в ответ на приветливые слова. Единственным утешением оставалась мысль, что все это – не более чем причудливый сон.

"Ну, конечно, сон!" – воскликнул он про себя. – "Мне снова снится, будто я зряч. Горестным же будет пробуждение. Но сейчас, когда я знаю, что сплю, я буду наслаждаться красотой лиц моих собеседников, любоваться улыбками и дивными цветами в женских волосах. Я давно не видел, как взвиваются искры костра и как бегут облака по темному небу. Буду смотреть во все глаза, чтобы сон этот не растаял наутро, а остался драгоценной жемчужиной в моем сердце".

И, более не смущаясь, он стал держать себя совершенно свободно. Когда же звезды стали бледнеть, пришла пора прощаться. Один за другим исчезали веселые собеседники, растворяясь в утреннем тумане, как и подобает духам и сновидениям.

Оставшись в одиночестве, Вэнь-Жень сидел и смотрел в костер, пока не погасли последние искры. Но волшебные языки его пламени продолжали плясать перед его внутренним взором, а тепло – согревать душу. Заметив позабытую кем-то цинь, погладил ее струны и мечтательно улыбнулся. Ведь научиться играть может и слепой.

«Что ж, пора просыпаться», - сказал он себе.

Но как ни старался – проснуться не выходило. И с закрытыми глазами так же ясно видел он деревья, окружающие поляну, золу угасшего костра и мягкое сияние, окружающее цинь.

Понял Вэнь-Жень, что обрел он зрение сердца, коснулся лбом земли и рассмеялся от счастья.

(с) Дорен

Сказки руны Вуньо: Ранним утром

Раннее утро, и дом кажется немного чужим. На привычных маршрутах откуда-то берутся тапки, коврики сбиваются и ждут в засаде - вдруг удастся заставить детей споткнуться и поднять шум. Дверь пронзительно скрипит, и непонятно, есть ли этот звук днем, теряющийся в прочих дневных звуках, не привлекающий внимания, или это она нарочно, именно сейчас, решила поднять тревогу.

Девочки, крадучись, пробираются в большую комнату. Теперь нужно быть особенно осторожными – бабушка спит рядом, за стеной.

Они снимают со стола кувшин с цветами, ставят на пол. Стаскивают скатерть.

Теперь очень аккуратно разворачивают свой подарок.

Это тоже скатерть, но не покупная - «душная», как говорит бабушка - со специальной пропиткой от пятен. Нет, эту скатерть бабушка увидела в журнале и сохранила картинку. А они нашли схему, лен, нитки. Вышивали вдвоем, устроившись на разных сторонах, или по очереди. Начали в городе, но до начала каникул закончить работу не успели, привезли с собой в деревню. Очень трудно было все время прятаться, но они справились, они успели!

Скатерть ложится на стол и словно светится – их удовольствием, предвкушением чужой радости. Девочки возвращают кувшин обратно и любуются тем, как перекликаются вьюнки - живые и вышитые.

- Здорово вышло, - шепотом.
- Ага. Даже не верится, что это мы.

(с) Доре

Сказки руны Вуньо: Капитан

Кораблик, соструганный из деревяшки, все время заваливался на бок и шлепал мачтой по ручью. Мальчик вздохнул и попытался насыпать камушков на палубу, чтобы придать судну устойчивость, но камушки соскальзывали с переворачивающегося кораблика и плюхались в воду, ни на миг не останавливая его заваливание на бок.

Это был первый кораблик, который он смастерил сам, без помощи старших. Он возлагал на него большие надежды. Ему казалось, что это судно проплывет, по меньшей мере, полмира – ну или хотя бы вот до того куста, а тут, надо же, такое огорчение. Он уже видел себя его капитаном, записывающим в бортовой журнал все подробности далекого и опасного путешествия! А тут весь образ капитана заваливался на бок вместе с судном и шел ко дну.

Кто-то сказал бы, что это глубоко символично, но мальчик не знал таких слов. Он был просто мальчик восьми лет, с рыжей копной волос и веснушками, его ждали домой к обеду, а он все пытался поставить кораблик на воду, упрямо возвращая его в прежнее положение, будто от этого что-то могло измениться.

Был бы жив дед, он бы подсказал. Раньше мальчик всегда прибегал к деду в таких случаях: и с тележкой, у которой колесо проворачивалось вокруг оси, не желая держаться, и с маленькой мельницей. Дед почти всегда откладывал в сторону дела и вдумчиво объяснял и показывал, не жалея времени. Так мальчик узнал, что колесо на оси нужно закреплять, и для этого есть разные способы, а также зачем мельнице лопасти, и много чего еще. Но что еще важнее, он научился рассуждать, и вот сейчас он сидел и рассуждал.

«Вот у нашей лодки нет мачты, и она плоская, наша лодка слушает свое дно. А тут мачта есть, и она получается главнее. И корабль не знает, что слушать: мачту или дно, а камни на палубе не говорят ему, что главное – дно, а потому он не знает, какой стороной быть в воде. Как же сказать кораблю, какой стороной ему сидеть в воде?»

Делать кораблик полым внутри он еще не придумал, а потому насыпать камней внутрь он не мог. Пошарив по берегу взглядом, он нашел большую, тяжелую щепку, сделал ножичком надрез на месте, где подразумевался киль, и втиснул щепку туда. «Ого, как плавник!» - подумал он, не зная, что приблизился к такому понятию как остойчивость.

Он опустил кораблик на воду. Тот закачался, но не перевернулся, а поплыл неуверенно дальше, слегка заваливаясь в водоворотах ручья, но всякий раз возвращаясь в прежнее положение.

«Надо в следующий раз сделать дно поуже, потяжелее, и внутри сделать место, чтобы положить туда гальки», - решил мальчик и побежал за корабликом вдоль берега ручья. Проводив его до места, где начинались густые заросли, где пробираться было уже сложно, он с чувством глубокого удовлетворения, радостный, побежал домой: вот теперь можно и обедать.

***
На столе капитана лежал незакрытый судовой журнал. В нем уверенным, округлым почерком было выведено: «20 февраля наконец вошли в Бискайский залив. Вчера попали в шторм, но судно выдержало. Команда работала слаженно и четко, вовремя успели сменить курс. Сейчас погода ясная, и все позади. Мы приближаемся к месту назначения».

На койке рядом со столом с приятным чувством полностью выполненного долга спал рыжеволосый капитан.

(с) Зау Таргиски

Сказки руны Хагалаз: Дом

Жил-был человек. Жил он у глубокого горного озера, больше похожего на море. В озеро вдавалась узкая и неровная коса, а в самом конце ее стоял дом на сваях. Отец человека жил в этом доме, и дед, и прадед. Старым и ветхим стал дом, построенный когда-то на совесть. Заменял человек подгнившие сваи, регулярно подновлял крышу. Осенние шторма часты в тех горах, жалобно скрипели ночами бревна, год за годом выдерживающие натиск непогоды.

Когда человек был моложе, он взял в жены девушку из долины. Обещал ей построить новый дом, поближе к людям. Дом на плодородной земле, где они могли бы они разбить сад. Дом, где жили бы они в радости и растили детей. А пока можно пожить в старом.

Прошло несколько лет, боги подарили им детей. «Когда же ты начнешь строить новый дом?», - спрашивала жена. Отмалчивался он в ответ – как выкроишь время? Все нужно делать - ловить рыбу, чинить снасти, подновлять постройки, ездить на мены или ярмарки – день за днем занимает работа все время, разве кто-нибудь мог сказать, что он ленив? А там и зима.

- Ты передумал? – спрашивала она, кутаясь в шаль. Он латал щели, но из них неизменно дуло.

- Что ты, конечно, нет. Весной непременно.
Весну сменяло лето, а лето – осень. Все чаще сердилась жена и гостила у сестер в долине.
Сердился и человек. На себя за то, что не может начать, на жену за то, что напоминает об этом, на дом – что никак не отпустит.
Однажды поздней осенью, когда стало понятно, что и в этом году ничего не изменится, сильно поругалась жена с мужем.

- Надоели споры! – вспылил он. - В этом доме я родился, тут и умру.

Собрала жена тогда детей и ушла к своей родне.

Неделю ходил муж по опустевшему дому мрачнее тучи, не топил остывший очаг.

А к ночи седьмого дня налетел шторм, каких давно не бывало. Поднявшаяся вода затопила косу, отрезая дом от земли, почти невидимой за завесой ледяного дождя, огромные волны разбивались о стены, жутко выл ветер.

Чудом пережил человек эту ночь. Вовремя добрался до лодки, с трудом, но смог причалить к берегу. Человек пережил, а дом – нет. Когда пришел рассвет, только обломки свай торчали над водой.

Повернулся человек и зашагал в деревню, к семье. А ранней весной начал строить новый дом, такой, о котором мечтал.

(с) Дорен

Сказки руны Хагалаз: Белый шум


Давным-давно и где-то далеко-далеко стояло село. Обычное такое село, ничем не примечательное, люди в нем жили тоже вполне себе обычные: такие, как живут во многих других селах. И не стала бы сказываться сказка об этом селе, если бы не одна примечательная особенность, которая огораживала это село с одной стороны от того, что за ним есть. Особенность эта была больше похожа на белую стену, но не плотную; как будто в эту стену собрали весь шум с окрестных полей, сжали его и растянули пеленой. Пелена эта была как молоко, разлитое на полу, вроде как и видно, что за ней что-то есть, но что именно, через белую муть не рассмотреть. Местные называли эту пелену «Белый шум». Была у этого Шума еще одна странность: тем, кто подходил к нему, он душу ранил, как будто человек внутри замерзал, и становился такой неосторожный одержимым.

Много легенд ходило вокруг Шума, но все они говорили об одном и том же, что этот Шум скрывает вход в какую-то страну, к которой иной дорогой не дойти, морем не подплыть и на карте не увидеть, но и кто уйдет в этот Шум, назад уже не вернется. Так и жили местные, сторонясь этого Шума.

Иногда появлялись в селе странники, которые к этому Шуму шли, искали его, и тогда местные с удвоенной силой рассказывали свои легенды про Шум, водили к тем, кому Шум сковал душу, надеясь, что, может быть, в последний момент отговорят таких странников уходить в Шум. Кто-то отступал и возвращался в своим края, кто-то не слушал их и уходил в пелену, но назад ни один не вернулся.

Однажды один парень в этом селе решил уйти в Шум. Он слушал то, что странники рассказывали из известного им, и никак не мог отделаться от мысли попробовать пройти в него, а потом вернуться и рассказать своим односельчанам о той стране, что скрывает шум. Решил и пошел. Когда подходил к белой пелене, послышался знакомый треск воздуха: всегда так было рядом с шумом, и тут местные держали свои границы, ближе к Шуму было уже опасно подходить. Но он не остановился и шел дальше, с каждым шагом чувствовал, как этот треск проникает ему под кожу, как добирается до сердца, как сжимает сердце холод, как замирает дыхание, и вот он уже внутри белой пелены, сердце сжалось еще сильней, ему уже казалось, что он и не дышит вовсе, что Шум захватил все его тело, а он стал частью этого Шума, он уже не помнил, куда и зачем он идет, да и не был уверен, идет ли он вообще, а просто чувствовал, как Шум сжимал каждую клеточку его тела в ледяные тиски. Но вот нога коснулась земной тверди, холодная металлическая рука отпустила сердце, он вдохнул полной грудью и открыл глаза.

Перед ним открылась изумрудная долина, на которой стоял город. Люди бы решили, что город этот странный. Был этот город особенным: он постоянно менялся, каждое желание его жителей, или просто тех, кто проходил через него, меняло облик этого города, и этими изменениям город сверкал, как капля росы на ярком солнце. Был город этот – форпост на пути к мечте, к СВОЕЙ мечте

Парень вспомнил о Шуме, обернулся, чтобы посмотреть на него с другой стороны, но никакого Шума за спиной не оказалось, перед ним простирался лес, за которым вдалеке виднелась гора. Назад дороги не было.

Да и могла бы быть назад дорога, если ты уже сделал шаг к своей мечте, даже если кому-то она казалась безумием.

(с) Яра

Сказки руны Наутиз: Старик со старухой

Жили-были старик со старухой у самого синего моря.

И все у них было плохо: изба была старая, покосившаяся, крыша постоянно протекала, печка была кривая и дымила, огород и сад зарос сорняками, а невод приносил мало рыбы, один только телевизор в избушке еще кое-как работал. Пенсии у стариков были маленькие, но чтобы купить крупы, молока да хлеба, хватало.

Старуха раньше любила копаться в огороде, в саду цветы сажать, пироги пекла, шила и вышивала, а потом что-то тяжело ей все стало, да и перестала она, лежит целыми днями на кровати да телевизор смотрит. С самого утра до позднего вечера. Старик раньше тоже бодрый был, да крепкий, часто сидел на крыльце, чинил что надо по дому, либо мастерил чего, а потом тоже к телевизору пристрастился, надоело ему все, тяжело стало, сил ни на что не осталось, сети чинить перестал, сколько поймается рыбы столько и ладно, сгодится, лежит целыми днями рядом с бабкой, да телевизор смотрит.

Так и живут по сей день, может, и померли уже.

(с) Ворона Лиза

Сказки руны Наутиз: Рё

Самым ярким воспоминанием последнего цикла жизни Рё были укоризненные, насмешливые, шокированные или недоумевающие взгляды членов Совета. Проект его вызвал небывалые эмоциональные флуктуации. Мастер предрекал это. Он выразился прямо: «Эти твои стабильные формы – не новаторство, а насилие над природой материи. Ты надеешься, что их сочтут смелой идеей и, может быть, в какой-то степени так и есть, но жить в подобном доме? Извини, но одна мысль об этом вызывает какое-то отвращение».

Как с молодым, подающим надежды архитектором, с Рё было покончено. Вскоре он принял решение прервать воплощение совсем. И самым сильным его желанием было воплотиться там, где его идеи смогут оценить по достоинству.

***

Рё открыл глаза. Самого рождения он не помнил, это было странно. И, кажется, нескольких последующих недель. Оставались смутные ощущения, не самые приятные, и Рё предпочел в них не углубляться. Сейчас он лежал спиной на чем-то умеренно мягком, комната была залита светом, в воздухе лениво плавали пылинки. Рё протянул руку, чтобы поймать одну из них. То есть хотел протянуть. Рука отказалась двигаться. Другая рука также. «Неужели я родился в теле с дефектом?» - удивился Рё. Не то, чтобы подобная перспектива его напугала, но вызвала досаду: пришлось бы затратить некоторое количество усилий на переделку тела, а работать с телами Рё не любил, он был архитектором, а не биоинженером. Размышляя, он пытался двинуться или хотя бы увидеть свое тело, но из того положения, в котором он находился, это было невозможно, как бы сильно он не скашивал глаза вниз.
Он позвал ту, что стала его матерью в этот раз, но она не отзывалась. Несмотря на то, что Рё ясно ощущал ее присутствие в соседней комнате. Он звал, звал, и вдруг расплакался, неожиданно для себя самого. Зато мама услышала и пришла. Ее объятья были приятными, но ощущались как-то странно. И держала она его… Ах вот в чем дело. Все его тело было замотано светлой материей, не позволяющей двигаться. Зачем? Он хотел объяснить, что ему неудобно, но мама не слышала его мысли. Или слышала, но игнорировала? Может, он чем-то вызвал ее неприязнь? Все было очень странно. Утомленный, Рё не заметил, как снова уснул.

Прошло несколько месяцев. Понемногу он начал привыкать, хотя новый мир все еще пугал. Родители не могли общаться телепатически, ни с ним, ни друг с другом. Также они не меняли своих внешних характеристик. Насколько Рё мог судить, дом также был постоянен в своих формах, цветах и пропорциях. Каждый раз, просыпаясь, он ожидал увидеть что-нибудь новое, но нет – его колыбель стояла на одном и том же месте, давая успевший надоесть угол обзора, потолок не менял цвет, тело было туго спеленуто. Он пытался выразить свой протест, сначала действиями,специально путаясь и поочередно вытаскивая руки из-под слоев материи, затем слезами и наконец, громким криком, когда его, связанного, оставляли в одиночестве. Ничего не помогало, а родители испытывали неудовольствие. Постепенно он приучил себя терпеливо сносить это временное (как он надеялся) неудобство. Он надеялся, что в их действиях есть смысл, которого он просто пока не может уловить из-за непонимания логики этого мира.

К трем годам Рё оценил шутку – он действительно воплотился там, где его талант мог быть востребован. Теоретическая «стабильная геометрия», так возмутившая его учителей, была основой здешнего мира. Хотя он всё еще не верил в это до конца и иногда пытался прокрасться к кровати родителей ночью, чтобы проверить, как они выглядят. Если они не меняют внешность во время бодрствования, то, возможно, контроль ослабевает во сне? К сожалению, из-за скрипучего паркета его обычно отлавливали на полпути, нарушая чистоту эксперимента. К еще большему сожалению, иногда он не мог припомнить, зачем собирался посмотреть на родителей. Это тревожило Рё. Если все в этом мире настолько постоянно, почему изменяется, словно истаивает, его память? Может, таковы правила? Пеленание, запрет на телепатию, непроницаемость стен и предметов, неизменность форм и живых объектов – и запрет на рост объема усвоенной информации? Может, ему нужнонаучиться как следует забывать?

К семи годам мир перестал казаться Рё неестественным. Но при этом вызывал смутное беспокойство. Он как будто все время ждал, что все вокруг исчезнет. Психолог объяснил это повышенной нервной возбудимостью и творческим складом характера, и порекомендовал бассейн, занятия живописью и развивающие игры. Мама очень старалась и водила его на занятия, она винила в страхах ребенка себя. Рё на занятиях очень старался, чтобы не расстраивать маму.

Больше всего он любил небо. Вечно изменяющееся, никогда не замирающее в неподвижности, играющее цветами и формами. Облачные пейзажи, знакомые фигуры, на твоих глазах расплывающиеся и собирающиеся в новые. В этом было что-то невыразимо родное. Корабли, рыбы, жирафы и динозавры, бабушкины пирожки, перья цапель, папина шляпа, замки, бумеранги, - летом он мог лежать на спине и смотреть в небо часами, и ему никогда не было скучно.

«Летчиком будет», - говорил папа.

«Что ты, это такая опасная профессия, я буду волноваться», - отвечала мама.

Мечтающий строить дома Рё ощущал смутное беспокойство, но не спорил. Все равно он вырастет и сам решит, кем быть.

Конечно, он стал летчиком.

Конечно, мама волновалась.

(с) Дорен

Сказки руны Наутиз: Болото

Давным-давно, в одной деревне жил ремесленник, жил он тем, что мастерил лампы, и хорошие, надо признать лампы, но дело совсем не в них. У него была, семи лет отроду, и кроме нее, после того, как несколько лет назад, умерла его жена, у него никого не было.

Случилось однажды так, что дочь этого ремесленника заболела. Ей становилось все хуже и хуже. Разные лекари приходили со всей округи. И травами поили, и примочки разные ставили – ничего не помогало. Они даже не могли определить, что это за болезнь такая.

И вот, почти совсем лишившись надежды, отец девочки собрался в дорогу, и попросил соседку присмотреть за его дочерью, пока он не вернется. А сам отправился в Темный Лес, за которым, по легенде, лежала волшебная страна, в которой жили чародеи. Уже много поколений туда никто не совался, а у кого хватало смелости – пропадали без следа. И не удивительно, потому что лес тот рос на болоте, а кроны были такие густые, что даже днем без факела там было не обойтись.

Неделю блуждал мужчина по тому болоту. Запасы еды кончались, а в руках был последний факел. Он оступился, и провалился по колено в жижу, которая ни в какую не желала его отпускать. И чем больше усилий он прилагал – тем сильнее она его держала. В тот миг, когда потух факел, ему показалось, что он видит просвет среди деревьев. И мужчина со всей оставшейся у него силой продолжил борьбу. Через какое-то время, а счет времени он потерял уже давно, когда трясина обнимала его за плечи, пропала надежда, а вместе с ней и силы, чтобы продолжать борьбу. И ничего не осталось в мире, кроме трясины, бесконечно медленно поглощающей свою жертву.

(с) Иван Сухопаров

Сказки руны Иса: Море Потерь

- Ты с ума сошел! - вскричал Кей, - Улететь к Морю Потерь - это даже не дерзость, это безумие!

Яво молча слушал. Ему нечем было возразить Кею. Но решение он уже принял, и принял его давно.

Море потерь, о нем ходили легенды, ни одна чайка не отважилась бы на такой полет, хотя, говорят, там было много рыбы. Но Яво интересовала не рыба. Его звало море, ровно с того самого дня, когда он увидел его во сне. И вот он решил лететь. Никто, кроме Кея, не знал о его затее, и сейчас оставалось только дождаться, когда Кей успокоится и примет его решение. А после попрощаться с ним навсегда, из-за Моря Потер ему не вернуться, это он знал.

Кей бушевал недолго. Идея увидеть море потерь терзала голову его друга уже давно, и Кей понимал, что этот момент настанет, просто то, что этот самый злосчастный момент настанет ровного сегодня, было для Кея неожиданностью. Яво много раз описывал ему Море Потерь из своих снов, и Кей не мог понять, что же так тянет туда его друга, разве что кишащая рыба, но Кей ни за что бы не согласился так рискнуть ради идеи набить пузо рыбой. И он точно знал, что и Яво летит туда не из-за рыбы. Но рыба была бы хоть каким-то понятным аргументом. Цель же Яво была совсем не ясна. От того ему хотелось кипеть и ругаться еще больше.

- Успокойся, Кей. Спорить-то все равно не о чем, ты же знаешь, что я полечу, тебе меня не отговорить. Ты только пообещай мне, что, когда меня уже не будет видно со скалы Взлета, ты только тогда скажешь моей семье о том, куда я полетел.

- Да, Яво, я обещаю тебе, что ни минутой раньше, – сказал Кей.

- Прощай, Кей, ты был моим самым близким другом. Я люблю тебя! – уже почти шептал от волнения Яво.

- Прощай, Яво. Я все равно буду надеяться, что ты сможешь вернуться из-за моря Потерь. Я буду ждать тебя!

Они вдвоем взмыли в небо, сделали пару прощальных кругов над гаванью, и разделились. Яво устремился ровно на север, где воды Моря Потерь отгораживали его мир от неизвестности.

Он летел долго, пока не увидел этот странный, желтовато-голубой цвет воды. Он его сразу узнал, именно таким снилось ему это море. Оно было еще прекраснее, чем во сне, но было совсем не похоже на его родной дом, его вода то переливалась всеми цветами черного, то, вдруг, начинала белеть и сверкать голубыми искрами. Яво летел все дальше и дальше.

Собирая последние силы в надежде, что хоть где-нибудь он увидит кусочек земли, чтобы передохнуть. Да и перекусить рыбешкой было бы не плохо. Но под крылом было уже сплошное белое поле, и Яво летел дальше, с каждым взмахом крыла чувствуя, как покидают его силы. Он уже ничего не видел, кроме белой воды Моря, оно вздыбилось так, что белая пена начала больно хлеста Яво по глазам. Он решил, что будет лететь, пока его сил хватит на взмах крыла, и когда силы его покинут насовсем, он просто отдастся на волю белым водам Моря Потерь.

Он летел. Море то поднимало свои воды, почти касаясь крыльев, то опускало их и тогда Яво снова видел, как белая вода играет серебряными искрами. А он все летел. Когда в очередной момент море бросило ему в глаза волну белых вод, он потерял ориентацию, позволил порыву закрутить и отбросить. Тело пронзили боль и жар, Яво чувствовал, как немеют крылья, как становятся неподвижными лапы, как сковывает ледяным дыханием сердце. Когда белая вода накрыла его с головой, он понял, что погрузился в бездонные воды Моря Потерь и теперь больше не остается ничего, как отдаться на милость его водам.

Яво закрыл глаза. Он старался не думать о пронизывающем его холоде, и том, как превращается в кусочек льда его тело, он старался только слушать шелест волн белого Моря и вспоминал Кея. Нет, он не жалел, что пустился в этот путь, он знал, что назад ему дороги не будет, просто в последнюю минуту он хотел вспомнить именно своего друга и умереть с мыслью о нем.

Но вот боль ушла и Яво понял, что больше не чувствует обжигающего холода. Он открыл глаза. Вокруг было темно, тихо и как-то необычно легко, как будто холод белых вод Моря Потерь забрал себе весь его вес и сейчас он дрейфует в свободном пространстве неба. Свобода – это даже была не мысль, а искра знания. Он попробовал увидеть свое тело и тут же почувствовал как останавливается его движение с этим небытием и он погружается в пучину белых вод. Яво быстро отказался от этой идеи, возвращаться сейчас в Море Потерь он не хотел. Он перестал стараться что-то разглядеть, сосредоточился на этой искре, что он назвал свободой, и стал думать об этом. Искра становилась все сильнее и сильнее. И теперь для Яво многое стало понятным, у него нет тела, нет крыльев, нет глаз, есть только мысль. Он – Яво, это мысль, и он может думать о чем угодно и становиться этим. Он вспомнил свою первую мысль «Свобода», и снова почувствовал, как он стал вбирать в себя все вокруг и растворяться в этом. У него больше нет границ, потому что здесь нет начал и нет конца. Он может быть кем и чем угодно, оставшись самим собой. Он думал об этом и наслаждался. Он подумала о собаках, которые часто выходят на берег вместе с человеком, и решил попробовать стать собакой. Он представил, что он собака, и тут же его окунуло с головой в ледяные воды Моря Потерь. Яво быстро отбросил образ собаки, и вернулся назад в небытие. Это опять пришло к нему как знание, он может быть чем угодно, но тогда он потеряет свою свободу здесь. Море Потерь отбирает не жизнь, а свободу. Это пронеслось ярким светом и ему стало всё-всё ясно и понятно.

Он подумал о Кее и тут же увидел, как голова Кея погружается в морскую воду за очередной рыбой. "Кей охотится", - подумал Яво. Он снова почувствовал близость друга, и ему стало тепло. Теперь он мог быть рядом с Кеем всегда, когда бы это захотел, достаточно только подумать о нем. Он будет ждать, когда Кей отважится лететь через Море Потерь. Чтобы стать таким же свободным как Яво.

Кей устремился вниз, он уже заприметил косяк рыбы и сейчас стрелой несся к водной глади. Ударив клювом по зеркалу воды, он схватил первую неосторожную рыбёху и вынырнул. «Как там Яво?» - пронеслось в его голове.

(с) Яра

Сказки руны Иса: Прикосновение

Жил-был парень один, молодой, красивый, жених желанный был бы для любой девушки в селе. Но не жаждал он найти себе пару, ничего не радовало его в родном селе, что-то другое тянуло его к себе, звало, не давало покоя. Надоело ему сиднем сидеть и томление души терпеть. Решил он пойти по миру искать то, что зовет и ищет его душа.

Много бродил он по миру, много мудрецов выслушал, многое узнал, но жажду души не утолил, ныла она, звала, ждала, но так и не смог понять парень, что же так терзает его душу. И так его истерзала эта маята, что не было ему покоя от нее ни днем, ни ночью. Становился зов души все сильнее и сильнее, уже скрутило его тело боль невыносимая, вот как душа ныла и звала.

Не выдержал парень, смирился с тем, что не найти ему на Земле то, что так жаждет его душа. Он все уже испытал, все, что смог узнал и попробовал. Разве что не знал, как это летать как птица. Может именно этого ждет его душа, может быть радость полета ей так нужна. Но как ему взмыть в небо, он же не птица. Но и по земле ходить с такой болью больше он уже не мог. Тогда решил он, во что бы то ни стало, познать, что такое полет. Нашел он самый высокий обрыв, и кинулся с него в бездну. Долго ли он летел или нет, не знает никто. Сначала он ждал удара о землю, но его не было, потом раскинул руки, как птица крылья и стал ловить потоки воздуха, но вскоре он перестал чувствовать и воздух, он просто летел, где-то, без направления, без цели. И только тогда понял парень, что душа его перестала болеть, что тело распрямилось, и больше в нем нет ломоты и боли, что впервые за долгие годы он дышит полной грудью, и больше ничего не ищет и не ждет, он просто летит, парит над бездной. Так и парил, и парит до сих пор, потому как нашел он ту бездну, что искал всю жизнь, ту глубину, что постичь не смог бы ни один мудрец на Земле, и бездной той была его душа.

(с) Яра

Сказки руны Иса: Ответы

Дикша очень хотел достичь просветления. Монастырский уклад не казался ему достаточно суровым. Он стал отшельником и поселился в крохотной хижине. Вход был заложен камнями. Через крохотное отверстие подавали ему лепешку и немного воды.

У него были видения. Волшебные цветы распускали в темноте свои огненные лепестки перед его глазами, дивные птицы прилетали к нему и Дикша кормил их с рук остатками своей скудной трапезы. Он начал слышать как бьется его сердце, как течет кровь по венам, узнавал о приближении непогоды по изменившемуся голосу ветра снаружи. Иногда ему приходили удивительные мысли о природе всего сущего. Вместе с сожалениями о том, что не с кем их разделить.

- Это ли просветление? – спросил он себя однажды. – Нет, конечно. Я не достиг Бога, я достиг лишь пределов собственной восприимчивости. Я – жалкий глупец, говорящий со своими видениями. Я не достиг ни-че-го.

В следующий раз, когда ему принесли еду, он попросил разобрать стену. Он не имел намерения возвращаться в монастырь. Одна из чудесных птиц рассказала ему о том, что в одной из пещер на вершине горы есть Дверь. Пройдя через нее, он обретет просветление.
В пещере действительно была Дверь. Врезанная в противоположную от входа стену, высокая бронзовая дверь, украшенная невероятно тонкой резьбой. И заваленная камнями. Валуны казались слишком тяжелыми для своих скромных размеров и закрывали дверь примерно наполовину. Дикша принялся за работу.

Он не мог сказать, сколько времени прошло. Он ничего не ел, а спал только тогда, когда падал на пол от усталости. Все, что имело значение – перетаскивать эти тяжелые валуны, один за другим, от двери к выходу и скатывать вниз по склону. Иногда ему казалось, что все это сон, он только вошел в пещеру и собирается оттащить первый камень, иногда – что камни возникают сами собой из воздуха и чем больше он убирает, тем больше их остается.

Дикша очень, очень устал. Он уже не знал, что он делает и зачем он здесь. Сев у стены, он откинул голову и прикрыл глаза.

И вновь открыл. Прямо напротив него была другая дверь - простой прямоугольник света. Он понял, что она была здесь все время, нужно было только увидеть. Поднявшись, Дикша сделал несколько шагов и переступил порог.

Все замерло. И он стал всем и ничем.

(Дорен)

Сказки руны Йера: Зарок


Жила-была девица. Пошла девица по воду к полынье, да и уронила колечко. Дорого ей было колечко, от матери доставшееся, часто приходила она к реке, смотрела в воду, все надеялась его высмотреть. А девица хороша была. Раз сказала ей старуха: «Не ходи к омуту собой любоваться, водяной утащит. Схватит тебя за косу, да утянет на дно». Объяснила девица, что колечко материнское, единственную оставшуюся память, высматривает, а косу всегда подбирает, в воде не полощет. Покачала лишь старуха головой.

Упрямая была девица, так с зимы до Купалы к тому омуту и ходила.

А на Купалу вместе с подружками сплела венок, пустила по реке, пошла следом. И надо же такому случиться, привиделось ей в свете костров ее колечко. Словно сквозь венок видно, как сияет оно на дне. Пробежала она по мосткам к самому омуту, наклонилась над водой – тут-то водяной ее и поймал. «Хороша ты, - говорит. Кольцо твое у меня, и венок - беру тебя в жены».

Упирается девица, а без толку, все ближе и ближе вода.

Взмолилась она тогда: «Отпусти меня, одна я у отца, умрет от горя. Все, что скажешь, тебе отдам».

«Тогда дочь твоя – нашей будет. Как, согласна?»

Обрадовалась перепуганная девица, что погибель отсрочила. Пообещала.

Пока бежала к дому, подумать успела, что перехитрила водяного. Не было у нее дочери.
Венок ее, водяным отпущенный, поймал один парень, да и принес ей. Потому как на венке и колечко было, а кто колечко в реке потерял – в деревне знали.

И таким славным был тот парень, да так приглянулись они друг другу, что к осени сыграли свадьбу.

Пролетело несколько лет. Когда ждала детей, волновалась, о водяном думая. Но родила мужу двух сыновей-погодков. Радостно жили, счастливо.

В третий раз ребенка ждала, уже и не вспоминала о давнем обещании. Оказалось – дочка.

Тихая да ласковая певунья, вся в мать, только глаза - как речная вода. Задумывалась часто, на воду любила смотреть. Когда спрашивали, где она берет свои песни, отвечала, что напевают их ручьи. Чем краше росла девочка, тем больше тревожилась мать. Перестала пускать ее к колодцу, да на речку. Сыновьям строго-настрого наказывала стеречь сестренку.

Да только разве так просто от зарока уйти?

Говорят, были они в лесу, совсем недалеко от дома. Напились из ручья. Разморило братьев, словно вместо воды было сонное зелье. И будто бы причудилось им сквозь дрему, как сестра их вошла в этот мелкий ручеек, словно в глубокую реку, помахала на прощанье и пропала.

Не видели ее больше. Только мать ходила летом к ручью и слушала песни, что пел он ей голосом дочери.

(с) Дорен

Сказки руны Йера: Цикл жизни

Первое сентября. Я первый раз в своей жизни иду в школу. То, о чем так много говорили родители и бабушка, вот-вот произойдет. Мама как всегда долго собиралась, поэтому мы немного спешим. На мне новенький школьный костюм и я в нем чувствую себя несколько неудобно и скованно. Но я не обращаю на это внимания, потому что мысли мои заняты совсем другим. Заняты они школой. О том, как все будет. И я постоянно расспрашиваю родителей, хотя и не понимаю их ответов. Родители нервничают. Наверное, это и правда очень важное событие.

Сентябрь. Первое число. Я снова иду в школу. Меня ждет новый класс, в который мне удалось попасть, сдав экзамены. Меня ждет усложненная программа по физике и математике. Я немного нервничаю из-за новых одноклассников, все-таки я не очень быстро схожусь с новыми людьми. Но это все будет позже. А сейчас я иду и наслаждаюсь любимым временем года. Еще не понятно, позднее ли это лето или очень ранняя осень. На улице тепло, легкий, приятный ветерок и ощущение нового витка. Я очень люблю это ощущение. Когда разум чистый, отдохнувший, готовый к работе, но еще ею не загруженный.

Последний год, последний виток спирали. Встретившихся после каникул нас, одноклассников, более всего занимает то, у кого какие новости и кто какие приключения успел пережить, нежели вопросы учебные и организационные. Мне всегда нравилось наблюдать за своим классом после летних каникул. Кто как изменился, кто очевидно повзрослел, а кто так и остался. Хотя нет. Все поменялись. Уже кажется, что совсем взрослые. Уже все смотря в будущее. Планируют, думают. Я тоже знаю, что я буду делать дальше. Наверное, поэтому почти никто из нас не грустит о приближающемся финале, о завершении истории в две трети нашей жизни.

Прошло много лет. Я выучился, работал, уехал, вернулся, простился с отцом, женился. Я давно уже не учусь, но каждый год, ближе к концу лета меня не покидает мысль, что к первому сентября нужно вернуться домой. Сегодня я первый раз отвел сына в школу. Сменилась целая эпоха. Сменилось поколение. Поменялись преподаватели и системы преподавания. Я сам давно стал другим. Но стоило мне войти в здание школы, как я узнал и эти коридоры, эти классы, которые неожиданно стали совсем маленькими. И этот запах, и это настроение. Я шел с сыном в школу и вспоминал. Для меня школьные годы были не самыми счастливыми. Интересно, как будет у него?

(с) Техномаг

Сказки руны Йера: Часы

Он видел много лиц. Когда-то, бог натянул пружину и раздался первый стук его сердца. Он жил у бога, пока не пришел добротный мужчина в тулупе и не забрал его жить в свой дом. Дом был большим и семья была большая. Стариков он видел чаще, чем молодых. Они проводили рядом с ним почти все время, и больше крутились по дому. Мужики и бабы подходили к нему только рано утром и поздно вечером. Он слышал их разговоры, он видел их жизнь и считал себя ее частью. Однажды он услышал странный разговор между хозяйкой дома и молодой женщиной , что недавно поселилась в их доме. Он ничего не понял из тихого женского шепота, кроме, разве что одного, скоро в доме поселится еще кто-то. Потом он увидел заплаканное лицо той, кого считал хозяйкой в доме и после того дня пожилая женщина больше к нему не подходила. Дни тянулись, он делал свое дело, и изучал тех, кто жил в доме рядом с ним. Та молодуха, что шепталась о каком-то новом жильце, начала полнеть. Матереет – подумал он, но в один день она вернулась в дом с туго свернутым одеялом. А после перед ним впервые шатаясь, прошел малыш. Он даже чуть не свалился от неожиданности. Так и жили. Мужики молодые приводили в дом жен, жены рожали детей, старшие старели, старики умирали. Время шло. Потом дом стал пустеть, молодые уезжали надолго и жен в дом не вели. И однажды он остался в доме один. Было грустно, но что он мог поделать. Но вот пришел новый хозяин. Он этому так обрадовался. Значит снова он сможет увидеть малышей, снова накроют в доме праздничный стол, снова жизнь целой семьи будет течь перед его глазами. Он был рад, очень рад!

- Вы же говорили, что эти старые часы не ходят?

Тик-так – вновь радостно послышалось у стены.

(с) Яра

Сказки руны Йера: Дочь

Они познакомились весной, когда пели ручьи и земля, просыпаясь, питала соками молодую зелень. За встречами пролетели несколько месяцев, и вот уже она стояла в свадебном уборе, а он не мог на неё налюбоваться. Дочь родилась поздней весной, и над её колыбелью благоухала сирень. Три лета пролетели, словно миг. Осень принесла дожди и хворь. Она не вставала, только обнимала дочь, да смотрела на него глазами цвета осенних туч. Она ушла с первым снегом, и, возвращаясь с погоста, он всё искал её следы за собой. Дочь шла рядом, молчаливая и тихая. Зиму сменила весна, всё шло своим чередом. Он так и не нашел ту, что смогла бы затмить память о ней. Дочь росла, и из прутика превратилась в молодую, полную сил яблоню.

За окном буйствовало разнотравье, летний ветер разносил по дому пьянящие запахи. Дочь стояла перед ним в свадебном уборе. Он смотрел и видел Её, прекрасную и единственную. И за окнами цвело совсем другое, прошлое лето.

- Отец, что с тобой?
- Ничего, доченька. Ты просто так похожа на мать.

(с) Лест

Сказки руны Эйваз (Иваз): Грызозуб

Нет, вы видели, да, он опять разметал все на своем рабочем столе, опять смотрит на эту странную картинку, где все переплелось в тумане, переливающимся всеми цветами радуги. Он хочет сделать то же самое. Это когда-то сделал его дед, а он любит деда и уважает, дед для него все. Хочет быть во всем похожим на него, потому и старается мастерить то, что когда-то делал дед. И дед ему меня подарил, и сказал, чтобы он брал меня везде с собой. Он и берет, вот сейчас, когда в очередной раз разметал все свои кубики, винтики и еще какую-то лабуду по столу, он сначала посадил меня к себе на плечо. А я смотрю. Я знаю, что он хочет построить мир столь же прекрасный, как когда-то построил его дед, он смотрит на эту картину каждый день и каждый день мечтает именно о таком мире, создателем которого будет теперь уже он сам. И вот он снова начинает мастерить, и вроде все делает так, как описывал дед, и смешивает тоже и в той же пропорции, но цвет не выходит, да и сама субстанция снова густовата. Он уже злится. И как чудак не поймет, что главное во всем этом не его граммы звездной муки и миллилитры небесной воды, главное, что отмеряет он той рукой, на которой я сижу, а у деда сидела другая белка на руке, потому у деда одна мера, а у него другая. А он никак не поймет этого, и снова злится. А дед мне ему подсказывать запретил, говорит, сам должен додуматься. А я и жду, когда до него дойдет в чем причина его «неудач». Эх…надеюсь, что осталось не долго.

Ах, да, забыла представиться – Грызозуб.

(с) Яра

Сказки руны Альгиз: Лес

Я тогда молодой был, из лесу возвращался, когда его встретил, я тогда первый раз один в лес пошел. У нас вообще по одному ходить не принято, лес – опасное место. Многие, кто один ходил, так и не вернулись. Нет, возвращались, конечно, но это как удача повернется. Поэтому группами ходили, так безопасней было. Так вот, встретил я его, когда в деревню шел, и так со мной почти до самой околицы и шел, а потом исчез, стоило мне только взгляд перевести, и из виду его потерять. У меня тогда будто глаза открылись, я все ждал, что на меня хищник из кустов выпрыгнет, шороха каждого пугался, а как его встретил, так, будто домой попал. На до мной бы в деревне посмеялись, или бы вовсе прогнали, как проклятого, поэтому я никому рассказывать не стал. Но с тех пор я себя частью леса чувствую, будто я одно из деревьев. А чего дерево в лесу бояться может?

С тех пор я в лес всегда один ходить стал, и всегда возвращался, хоть мне и очень остаться хотелось. А деревенские наши, меня очень удачливым считали, хоть и поговаривали, что мол дурак он, все судьбу испытывает, говорили, что радовался бы, что вернулся, да больше не совался туда, как все нормальные люди. Я им говорил, что дереву в лесу бояться нечего, но они меня так и не поняли. Может когда-нибудь до них дойдет.

Раньше я его только в лесу встречал, а сегодня он сам ко мне пришел. «Пойдем, - говорит, - пора». Я не стал спрашивать куда, и зачем, я и так это чувствовал, и что пора тоже чувствовал. Поэтому просто взял свою сумку, и мы пошли. Сегодня было особенно тихо, зимой в лесу всегда тихо, но сегодня было тихо как-то иначе.

А деревенские скажут, мол, что вот и от него удача отвернулась.

(с) Иван Сухопаров

Сказки руны Альгиз: Йилан


Йилан неслышно скользил между пробуждающихся от сна деревьев. Он пришел в этот священный лес, чтобы обрести защитника и покровителя. Кто будет его ближайшим спутником, он не знал. Год за годом все молодые мужчины племени приходили сюда. Кто-то, пробродив в лесу несколько дней, возвращался один, и так и жил потом неполным, боясь леса, не имея голоса. Кто-то пропадал в лесу, и тогда Те, кто слышит, рассказывали, что произошло с пропавшим.
Когда Йилана вывели на опушку леса, он был исполнен стремления как можно быстрее найти того, кто будет рядом. Но чем дальше он уходил от своих сородичей, тем тише становился его внутренний голос. И вот, в нем поселилась звенящая тишина. Он стал лесом, он стал небом над лесом, он стал каждой почкой. В этой тишине он шел ещё какое-то время - и чувствовал, что идёт сам в себе, к чему-то, что было его отражением. Это ощущение становилось всё сильнее, и вот он словно наткнулся на препятствие. Не открывая глаз, он протянул руку и коснулся короткой шерсти. Он нашел.

Уже в сумерках Йилан вышел из леса. Рядом с ним, гордо подняв голову, шествовал его покровитель, чью голову венчали огромные рога. На границе леса они остановились. Молодой мужчина прижал ладонь к своей груди, потом - к груди оленя. Замерев, они слушали друг друга, потом Йилан направился к соплеменникам. Олень же растаял, слившись с лесом, возвращаясь к своему обычному бесплотному состоянию.

Прошли годы. Йилан несколько раз ещё видел своего покровителя, иногда тот приходил к нему во сне. И был рядом во плоти - Йилан взял себе олененка, в котором услышал знакомый отзвук.

Приближались зимние ветра, и однажды утром Йилан понял, что его путь окончен. На опушке его ждал тот, кто был рядом все эти годы. Йилан положил руку ему на холку, и лес укрыл их.

(с) Леста

Сказки руны Альгиз: Проводник

Если забыть, что ты в городе... Если не отпихиваться с превосходством и не ждать при этом, чтобы тебе гарантировали безопасность... Если отложить на время привычную суету.

И послушать.

На месте твоего города шумят леса или поёт степной ветер. Деревья тянут руки к небу в пожизненной славе ему. Трава равнодушна к асфальту, огибает его там, где не может пробить, и пробивает там, где не обогнула. Птицы вьют гнёзда и звери ходят в поисках чего-то своего, ведомого только им. Учёные говорят, что в поисках пищи и места для размножения. Они говорят, а я не знаю. Может, и так.

Слушай ещё. Слышишь? Тихий для привычных шумов, но очень ясный звук.

Он похож на вкус, на тонкой работы материал, на неведомое тебе раньше прикосновение.

Это Он.

Твой Дух Свободы. Твой Спутник, если ты сможешь быть и его спутником, твой Друг, если ты способен стать его Другом. Твой Проводник. У вас разные тела, но одна плоть, общая кровь и сила. Он есть и был всегда, так же, как и ты.

Чутье, кто-то называет его. Интуиция - вторят другие.

Я скажу: Бог. Бог Леса, приходящий к тебе зверем в ночи. Встречающий тебя на пороге Бездны, когда мать привела тебя из неё в это тело, ещё совсем слепое, беспомощное... Встречающий тебя на её пороге, когда ты уходишь вновь. Когда провожаешь уходящих.

Слушай.

Мягко прикоснётся к тебе его движение. Пригласи в ответ. Стань рядом.

С ним ты сможешь узреть суть и перестанешь верить в безопасность.

И поверишь в себя.

(с) Райна

Сказки руны Берканы: Медальон

Раннее утро. Уехали родители, и дав, как обычно, кучу указаний, чтобы никуда и никого, и чтобы вовремя, оставили дом в тишине. Вечером приедут, приедет бабушка, по которой уже соскучилась... Позавтракать, уроки сделать - и можно до вечера на улицу.

Маша несмело топталась возле шкафа. Так хотелось ей заглянуть в ту, запретную, никогда при ней не открывавшуюся шкатулку! Но ведь строго-настрого...

Девочка протянула руку, решив хотя бы только потрогать. Только одним глазком... Нет, конечно, она умная и воспитанная. Но только одним...

Медальон, тяжёлый, старинный, лёг в руку. Ведь никто не узнает!

Девушка. Красивое лицо. Милый носик, ясные глаза. Она подмигнула Маше?! Нет, так не бывает, конечно же. Но, по-моему, всё-таки подмигнула. И что теперь делать? Изображение изменилось, и наверное, все узнают, что Маша брала шкатулку!
Девушка.

Почти как сама Маша, ну, может, чуть-чуть постарше. Задор и невинность, улыбка, готовая рассыпаться переливами весёлого смеха. Кажется, что протягивает руку и зовёт с собой. А ведь она во весь рост на медальоне! И за ней деревья, поляна. Берёзы, по-моему...

Слышен смех. Весна. Да, там весна и хороводы, и парни, и он, тот самый, от взгляда которого у Маши так замирает внутри и обрываясь, летит куда-то... Один раз они прыгнули вместе сквозь огонь, один раз он взял её руку в игре на празднике. Что скажут Боги? Что скажет её сердце? Будет ли судьба ей родить богатырей и красавиц от него, заветного? Гадала Машуля в праздники зимние, гадала весной на воду глядя, сердце своё спрашивала, выбирала, тому ли откликнуться, что хвостом за ней второй год ходит, или тому, на кого и взглянуть боязно - так сердце колотится...

Девочка вздрогнула. Встряхнула головой. За окном слышны голоса ребят, солнце поднималось к обеду. Вот медальон в руке. Что за парень? Какой такой парень? Удивлённо посмотрела в руку. Нет, не девушка там в резной рамке. Там...

Женщина. Взгляд, как у мамы - лучистый, добрый, чуть усталый. Совсем чуть-чуть, чтобы дочка не заметила, не дело ей материнскую усталость разделять. Рано ещё, вырастет - наработается своё. Мария провела рукой по щеке, наклонилась к ковшу с водой. Морщинки почти незаметны. Огладила стан. Хороша! Улыбнулась своим мыслям задумчиво. Дочь растёт. Что-то быстро, вот только колыбель муж мастерил да обнимал жену нежно, да дитя под сердцем возилось, а поди ж ты, вон, скачет, голоногая-конопатая, мальчишкам глазки строит. Ох, приструнить бы её, да чаще приласкать хочется. А строгости-то всё равно надо, надо, позвать пора с улицы, пусть за младшими смотрит, приберётся, и пусть завтра дома за старшую останется. Мы на день уедем, дела не ждут, а вечером посмотрим, как дом держит. Ещё года три, гляди, невеститься будет - путь осваивает хозяйство.

Женщина встала, плавно, словно речка меж берегами, выглянула в окошко:
- Маша!

Девочка оглянулась. Медальон потяжелел в руке, и рука затекла отчего-то. Улица за окном шумела, солнце клонилось к горизонту, играя бликами в стеклянных дверцах старого шкафа. Скоро приедут родители. И бабушка спросит, как дела, что делала. Неужели бабушка так шкатулку берегла, потому что медальон от неё прятала? Что же не показывала раньше, что тут такого необычного? Я вполне взрослая, между прочим и понимаю, что вещь винтажная, и не испорчу же я бабушкино украшение... Положу, вообще, его на место сейчас, как было, вот только взгляну ещё раз на... девушку? женщину?

Старуха. В упор из-под век смотрят пронзительные глаза. Ясные, суровые, тяжёлый взгляд, говорили ей, вся в прабабку свою - посмотрит, так пригвоздит. А нечего поперёк старухе становиться, не сильно уже тело-то слушается, не девка, огибать вас, на пути стоящих. Жизнь уходит глубоко внутрь тихой змеёй, вьётся в памяти. И костры, и огни, и поле густым золотом до горизонта, не разогнуть спину, и река, что в жару влагу даст, а в мороз путь на ту сторону, к лесу, и те, кто дорог, и те, кого проводила уже... Всё оно вместе, будто миг, жизнь. Вроде, столько видала, а как не жила ещё. Странное дело... Было всё и не будет его. Внучка толк, видать не растеряла, передам ей дар, дочь-то всё бегает, городская... Не признаёт ни в себе дара, ни толком внучке остаться не даёт рядом. Передам... Вот с медальоном пусть и берёт. Что вынесет - всё её будет, она девочка смышлёная...

Маша вздохнула. Сумерки оплели дом тихим молчанием, густая красная полоса догорала в сине-желтом небе, тихо было. Что-то поменялось в воздухе. Почему родители не приехали ещё? Сейчас уроки доделаю, а то простояла весь день с этим медальоном, ведь не позавтракала даже! Вот странно. Где все?

Машинально опустила руку в кармашек. Шкатулка стояла, небрежно повёрнутая, на полке с распахнувшейся крышкой. Бабушка не приедет. Почему-то она это знала.

(с) Райна

Сказки руны Берканы: Яринка


Это случилось в одной из деревень, но это было так давно, что уже никто и не помнит название той деревни. Жила в той деревне девчушка, Яринкой звали ее, жила одна с отцом и мачехой, мамка Яринкина померла. Когда девчушки три исполнилось, привел отец в дом мачеху. Не сказать, чтобы мачеха зла была к Яринке, но все же не родное дитя, не было в ней того тепла, что мать дала бы. Так и жила Яринка с отцом и мачехой, больше детей у них не было. Видать, Великая мать не давала мачехе своего приплода.

Пошла однажды Яринка с подружками в лес за ягодами. Долго девчонки гурьбой ходили, все никак ягод набрать не могли, решили тогда разойтись, а как солнце к закату клониться начнет, на той полянке, где разошлись, встретиться. Каждая в свою сторону пошла, и Яринка тоже. Шла она, ягоды разные в туес набирала, то земляничка, то малинка, то черничка в туесок летят, пока горка не образовалась. Опомнилась тогда Яринка, взглянула на небо в окошко между ветками, а по небу последний солнечный луч пробежал, и серое покрывало ночи стало затягивать свод. Испугалась Яринка, подружки уже, наверное, на полянке той заждались ее, но никак не могла она вспомнить, с какой стороны пришла, вокруг деревья обступили ее плотно стеной и будто колпаком, ветками накрывать стали, уже и неба видно не стало, сомкнулись стволы, сплелись ветки. Испугалась Ярина, тьма кругом, света не видно, как так ночь быстро накрыла лес, она понять не могла, как так деревья спелись, что не пробраться через них, будто закрыл ее кто, будто запер в этой чаще. Заплакав она, завопила в душе, к Великой матери зов свой направила, просила она у Великой путь домой ей показать, не ко времени ее чаща накрыла, срок ее не пришел еще, говорила она, когда срок наступит, она в чащу в эту и вернется, а пока не нажила она ни детей, ни дел добрых. Так и не узнала бы Яринка, услышала ее Великая мать или нет, но тут между веток голос послышался, и вспомнила Ярина, что так мать ее песни колыбельные пела, пошла она на голос этот, а голос будто вел ее, пока огни деревни не показались. Поняла она тогда, что Великая ее голосом матери вела, дорогу открывая. Обрадовалась девчушка, в дом вбежала, а отец с мачехой уже в лес за ней собрались.

Все было дальше ладно у Яринки, но с того дня будто длань Великой коснулась ее, знать стала Ярина, что от других скрыто. Знала она, какое зерно отец принес, много ли урожая даст, или худо будет, знала Ярина, какой приплод скотина принесет, и когда; знала, кто у баб в деревне народиться должен, и здоров ли малыш будет. Бабы деревенские поначалу насторожено в сторону Ярины смотрели, но потом то ли привыкли, то ли пользу поняли, то ли длань Великой на Ярине почуяли, но стали к ней за советом ходить. Так и жила Ярина, кому весть принесет добрую, кому не очень, но ее слова ценили. Настала пора и Ярине семью заводить, и тут ее дар пригодился, выбрала она жениха себе в пару достойного, чтобы и дети здоровые были, и руки его добро творили. Вышла замуж и вскоре понесла. Родила богатыря здорового, а после своих родов, узнала она, как ребенка в мир проводить надо, в родах своих Великая мать не иначе как помогала ей, и сына ее в мир привела. Стала с того дня и Ярина других детей через бездну проводить, роженицам в помощь, и миру новорожденных представлять.

Так и жила она дальше, дети ее росли, она дело свое делала, исправно Великой матери служила по своему, как умела. Многих детей она приняла, знала, когда здоровый малыш родился, а когда хилый и не жилец, скотине в трудных родах помогала, когда год не урожайный был, и тут слова нужные находила, чтобы протянула деревня до новой весны без мора.

Но вот и ее срок пришел, поняла она это сразу, тоска по чаще сердце ее заняла, будто звал ее кто-то, снова матери своей голос слышать начала. Сказала она тогда детям своим, что настал ее черед, и пора ей в лес уходить. Ничего собирать не стала, только надела одежды праздничные и в лес ушла.

Пока шла она, все казалось ей, что с каждым шагом идти легче стало, взглянула на себя в ручей, а она уже и не старуха вовсе, а девица молодая, такая, как замуж выходила, шла дальше, и уже не шла, а бежала. Чащу ту она сразу узнала, будто деревья там живые были, она как в их круг вошла, они сразу ветви сплетать стали и стволы смыкать. Оглядела Ярина руки и ноги свои, и себя, как смогла, а она той девчонкой стала, что первый раз сюда пришла, будто и не уходила вовсе. Села она посреди деревьев круга, на небо взглянула, а неба и нет, свернулась она тогда калачиком, как у матери в утробе, и уснула.

Вот только с тех пор никто Ярину и не видел.

(с) Яр'а

Сказки для взрослых

Этот закуток Заколдованного замка мы отвели для тех взрослых, кто все еще ребенок, но уже большой, и кому сказок хочется тоже взрослых. Сейчас здесь выкладываются те рунные сказки, которые не вписываются в Зал сказок. Может быть, они будут интересны и кому-то из младших читателей - что ж, мы будем только рады.

Сказки руны Вуньо: "Из жизни небесной канцелярии" (Скай Техномаг)
Сказки руны Гебо: "Дуэт" (Дорен), "Соперники" (Скай Техномаг), "Пуговица"(Зау Таргиски)
Сказки руны Науд: "Проводник" (Дармен)
Сказки руны Кано: "Актер Васильев" (Ворона Лиза)
Сказки руны Берканы: "Она" (Скай Техномаг)

Сказки руны Вуньо: Из жизни небесной канцелярии

Двое младших служащих небесной канцелярии отдела по работе с желаниями сидели за столом и играли в карты. Периодически в кабинете раздавался писк коммуникатора, сообщавший, что в текущем списке заявок произошли какие-либо изменения, но работники не проявляли к этому никакого интереса. Игра поглотила их целиком. И в тот момент, когда исход партии был почти решен, дверь в кабинет резко распахнулась и в кабинет вошел ангел в форме старшего служащего. Посмотрев на происходящее, вошедший произнес:
- Здравствуйте. Я ваш новый начальник, старший служащий Цербериэль. Доложите, что у вас тут происходит.
- Здравствуйте. Я младший служащий Неспешиэль, - представился один из игроков, - А это мой коллега - младший служащий Подождутэль. Вот тут мы и трудимся.
- Что-то не похоже, что вы трудитесь, - новый начальник брезгливо посмотрел на карты, - Почему своими прямыми обязанностями не занимаетесь? Почему желания не исполняете? Это ведь ваша прямая обязанность. А пока наши абоненты ждут, вы тут в карты играете. А потом еще удивляются, что показатели такие плохие. Не мудрено!
- Видите ли, - вмешался Подождутэль, - наш бывший начальник считал, что не стоит исполнять желания наших абонентов сразу же. Надо дать им время. И желаниям и абонентам. Побыть друг с другом. Свыкнуться. Притереться. И знаете, это имело определенный смысл. Не все уживались со своими желаниями: если заявкам давать время отлежаться, то до исполнения доживают в лучшем случае четверть. А то и того меньше.
- Что за чушь? - наконец не выдержал державшийся все это время Цербериэль, - Исполнять желания абонентов - наша основная задача. И делать мы это должны как можно быстрее. Очевидно же, чем быстрее исполняются желания - тем счастливей наши абоненты, тем лучше наши показатели. В общем, убирайте отсюда весь этот хлам, с завтрашнего дня работаем по-новому. И запомните, главное для нас - это скорость!

- Так, что тут у вас, давайте посмотрим.
- Вот, - Неспешиэль протянул начальнику папку с документами, - Женщина хочет себе домик на берегу Средиземного моря.
- И какой у вас рабочий вариант?
- Вот тут все описано, - младший служащий указал на один из листов в папке. - Сейчас ее муж делает стремительную карьеру. Примерно через два года он сможет обеспечить ей старт собственного бизнеса, а еще через два года она будет в состоянии купить дом там, где ей сейчас хочется.
- Что? Четыре года? - удивился Цербериэль, - Нет, это слишком долго, мы так долго ждать не можем. Какие еще есть варианты? Можно ее выдать замуж за кого-нибудь местного?
- Можно, - сказал Неспешиэль и осекся, - Только ведь она и так замужем. И счастлива в браке. И разводиться не собирается.
- Ну, это не проблема. Если муж так хорош, то выделите ему молодую любовницу. Пусть порадуется.
- Нет, вы не поняли, он тоже весьма счастлив в своем браке.
- А, ну если он настолько хорош, то завершайте текущую инкарнацию и закрывайте его текущие задачи. Все. Справился.
- Но... А как же жена?
- А что жена? Полтора года траура, еще полгода ухаживаний и потом переезд в вожделенный дом. Итого два года вместо четырех. Все, исполняйте.


- А это что?
- Видите ли... - замялся Подождутэль, - Тут мужчина желает быть окутанным женским вниманием.
- И в чем проблема? - удивился Цербериэль, - Не первый месяц работаем, вы же знаете схему.
- Ну, тут есть некоторые условия. Он хочет, чтоб женское внимание было как можно более бескорыстным. И окружали его настоящие, качественные женщины.
- Ну так отправьте его работником в кошачий приют. Там бескорыстного внимания настоящих женщин ему будет более чем достаточно.
- Есть одна заминка. Он богат.
- Да что ж такое! - всплеснул руками начальник отдела, - Вы без меня между грабежом, падением рынка и казино выбрать не можете? Почему все это я решать должен?


Цербериэль взял в руки папку и стал вчитываться в текст, проговаривая вслух прочитанное.
- Так. Жалоба на нового начальника отдела. Нагружает бессмысленной работой, понятно, самодур, естественно, житья не дает, внимание обращает только на показатели. Хм. Ну, надо исполнять. Если он такой прекрасный, в качестве решения запишем перевести в худший отдел. Пусть им там показатели повышает.


Неспешиэль и Подождутэль - два младших служащих отдела исполнения желаний небесной канцелярии - сидели за столом и играли в карты. Периодически в кабинете раздавался писк коммуникатора и служащие каждый раз вздрагивали по привычке. Но от игры не отвлекались.
- Как неожиданно получилось с нашим начальником, - произнес Подождутэль, - Вот он еще вчера с нами работал, а сегодня уже другой отдел возглавляет. Удивительно.
- Помнишь недавнюю заявку абонента с жалобой на начальника? - неожиданно спросил Неспешиэль, - Ну, Цербериэль ее еще сам выполнял.
- Да, припоминаю.
- Ну вот. Это была моя, - Неспешиэль откинулся на спинку стула и посмотрел на напарника, - Ну а кто сказал, что нам самим нельзя заявки оставлять?

(с) Скай Техномаг

Сказки руны Гебо: Дуэт

- Значит, так, - голос преподавателя от сдерживаемого гнева приобрел металлические ноты, а руки вот уже в третий раз протирали и без того чистые стекла очков, – Значит так, уважаемые. Или вы работаете вместе. Вместе, не порознь, не перекрикивая друг друга, не перетягивая одеяло на себя, я подчеркиваю это в сто двадцать пятый раз. Мне нужен дуэт, а не два соло! Так вот, или вы начинаете работать, или... или я отбираю мне все равно кого – Косовскую, Русакову, Звонникову, - любую пару составляю из ваших сокурсниц и работаю с ними. Это просто безобразие какое-то!

Вообще-то подобная вспышка гнева была нехарактерна для Эдуарда Аркадьевича, самого спокойного из консерваторских преподавателей. Но эти две девицы…

***
Саша повернула ключ в замке и устало сползла по стене прихожей. Не было сил даже расстроиться как следует.

Звук отъезжающего от стола компьютерного кресла – из комнаты выглянул брат. Взглянул на нее и демонстративно заткнул уши пальцами.

- Нет, ни слова о Даше. Я ничего не слышу! Мне нужно сегодня закончить эту работу, а я уже переделывал два раза, потому что от твоих рассказов у меня в коде все время появляется ее имя. В зеркало в ванной посмотришь – Даша, в шкафу – тоже, под кровать заглядывать вообще боюсь. Прости, дорогая сестра. Не се-год-ня!

Было смешно и обидно одновременно. Что делать, за последние два с половиной года тема действительно приелась всем друзьям и домочадцам.

- Серьезно, - посетовал однажды молодой человек Саши, – ты говоришь о ней больше, чем о ком-либо другом. Может, для разнообразия уделишь и мне немного времени?

Даша Синицына, меццо-сопрано, сокурсница и соперница. С первого взгляда, еще во время вступительных экзаменов, девушки невзлюбили друг друга.

- Да что в ней такого? – возмущалась Саша, - что она себя носит как королева? Ира мне сказала, они шли по коридору, когда я была на специальности. И это звезда говорит: «Объясните ей кто-нибудь, пусть не пытается даже петь грудным голосом, которого у первых сопрано отродясь не бывало». Ну и пусть гордится толщиной связок. Это вообще природные данные, ее заслуги в этом – ноль!

Сокурсники наблюдали за их соперничеством как за игрой в пинг-понг. На первом курсе они еще перебрасывались замечаниями. Ко второму война приобрела затяжной характер. Внешне девушки окружили себя ледяными стенами, за кадром же продолжали кипеть.

Во всем разные, обе талантливые, обе вспыльчивые.

- К концу обучения они или поженятся, или друг друга укокошат, - выразил как-то общее мнение Илья.

- У нас там почти одна специальность останется, – отозвалась Ира, - Нам бы пережить, пока они почти везде в одной группе: на итальянском, на сольфеджио, на истории музыки. И ни одна ведь не переведется…

***
И вот теперь они участвуют в конкурсе. Всего представлять консерваторию отобрали четверых, двоих – с пятого и шестого курса и двоих с третьего. Но, как выяснилось в последний момент, можно предоставить только три номера. Какие проблемы, обрадовался поначалу Эдуард Аркадьевич, мы сделаем отличный дуэт.

Сейчас, за три недели до конкурса, уверенности в этом почти не осталось.

- Вы меня поняли? Хорошо расслышали? Завтра в четыре, на сегодня свободны, всё! – и крайне раздраженный педагог вышел, хлопнув дверью.

Повисло молчание. Саша подошла к инструменту, погладила пальцами одну клавишу, другую. Вздохнула.

- Да, - отозвалась на ее вздох Даша, словно продолжая разговор, - Не хотелось бы, конечно, чтобы вместо нас отправили кого-нибудь другого.

- И дуэт красивый…

- Мой любимый, ага.

- …хотя у нас он звучит, словно кто-то кошек мучает.

- Ну вот не правда. Просто разваливается.

- Да ладно, признай. Ты специально еще вибрато такое противное делаешь, хотя его там некуда приткнуть. Связки не болят еще?

Даша прыснула.

- Не буду больше. Просто ты так смешно раздражаешься. Поработаем еще?

- Давай, - улыбнулась Саша.

***

- И что, вот так просто взяли и помирились? – не поверил брат. – Никаких криков, летающих по кабинету нот, никто никому не разбил голову об инструмент?

- Ну… если честно, поскандалили чуть-чуть сначала. А потом дверь распахивается, влетает наша аккомпаниатор: «Что у вас тут за крики? Кого убивают?», и нам вдруг почему-то так смешно стало. Минут десять ржали, остановиться не могли, посмотрим на нее, друг на друга - и по новой. Потом кое-как успокоились, упросили ее с нами порепетировать, у нее как раз окно было. И у нас, наконец, стало получаться. То есть найдется, конечно, над чем еще поработать, но теперь это звучит в одном пространстве, цельно, и есть шанс, что Эдик завтра не снимет нам головы.

(с) Дорен

Сказки руны Гебо: Соперники

Это был жаркий летний день. За столом, который так удачно прятался в тени деревьев и куста сирени, тем, что совсем рядом с детской площадкой, сидели два мальчика. На вид им было не больше десяти. Несмотря на то, что стол являлся место повышенной социальной активности жителей близлежащих высоток, в это время дня он обычно пустовал, чем и пользовалась эта пара мальчишек. На столе прямо перед ними разворачивалось сражение: белый слон отчаянно пытался съесть коня, и ему бы это, несомненно, удалось, но его собственный король отчаянно нуждался в помощи. Поэтому, решив отложить свои кровожадные планы на потом, слон бросился спасать своего короля. Уже поверженные участники сражения наблюдали за своими более удачливыми собратьями смешанной группой, и, кажется, их этот факт совершенно не волновал. Впрочем, не всем был интересен исход сражения и некоторые уже отдыхали, лежа в коробке. Наконец, после очередного долго раздумья, один из мальчиков отправил в бой застоявшуюся и явно заскучавшую пешку.

- Шах и мат, - Радостно вскрикнул белобрысый мальчик, вскакивая со скамейки, - Все. Я выиграл!

Второй мальчик, волосы которого отчетливо отдавали рыжиной, какое-то время еще смотрел на доску в поисках спасительного варианта, но, так ничего и не отыскав, сказал:

- Это нечестно.

- Почему нечестно? - удивился белобрысый, - Мы играли по правилам, ты проиграл. Где это нечестно? Ты просто не хочешь признать, что я умнее!

- Нет! Ты не умнее. Ты просто тренировался больше! А это нечестно, - не унимался рыжий и, уже убегая в сторону подъезда, прокричал, - Не буду больше с тобой играть!

***

Молодой человек с русыми волосами сидел в фойе большого выставочного зала и внимательно изучал что-то в своем планшете. Большое информационное табло за ним показывало сводную таблицу результатов мирового первенства по шахматам среди искусственных интеллектов. Спустя какое-то время к нему подсел другой молодой человек с рыжими волосами, заплетенными в множество косичек.

- Спорим, в этот раз вам нас не одолеть? - сразу, без приветствия, произнес рыжий.
- Это еще почему?
- Мы полностью переписали алгоритм сбора и анализа данных. Теперь его эффективность увеличилась на... А нет. Не скажу, на сколько увеличилась.
- Так и мы без дела не сидели.
- Ну вот и отлично. Значит, будет интересно.

***

Над ночным городом городом кружил дирижабль. Там, внизу, сейчас была самая настоящая война. Противостояние двух корпораций - по сути, небольших государств, - разделивших мегаполис пополам, переросло в открытый военный конфликт. И пока то тут, то там возникали зарева пожаров, а в воздухе кружили беспилотники, на борту дирижабля беседовали два человека; собственно, это были и не люди вовсе, а лишь голограммы двух глав враждующих корпораций. Сами же они были сейчас полностью интегрированы в информационные сети своих корпораций и были с ними, по сути, одним организмом. Единым целым. Конечно, они могли выбрать множество других способов вести беседу, но так им было привычно и удобно.

- Опять война? - спросил, а, скорее, утвердил один из собеседников с длинными русыми волосами.
- Как видишь, - ответил ему Рыжий, - Похоже, что иначе мы уже не можем. Как думаешь, кто победит на этот раз?
- Думаешь, это так важно? Ничья победа никогда не будет окончательной. Ты ведь понимаешь, что друг без друга мы не можем.
- И? Что нам остается? Вечная война?
- Нет. Но я вижу только один выход из сложившейся ситации. Смотри.

В этот момент все боевые машины одной из корпораций моментально прекратили какие-либо действия. А затем вся сеть, которая по сути была и мозгом, и телом всей корпорации, внезапно сняла все барьеры и защиты. А затем начала активно интегрировать в себя противника. Через мгновение процесс интеграции стал двусторонним. А спустя еще какое-то время не осталось двух отдельных корпораций. Была одна единая сеть.

(с) Скай Технома

Сказки руны Гебо: Пуговица

Стайка первоклассников носилась возле школы с гиканьем и визгом. Девочка, светловолосая, с короткой взлохмаченной «мальчишеской» стрижкой, вышла на улицу, щурясь на солнце. За плечами был рюкзак, на вид больше нее самой по размеру. Она постояла у дверей, явно раздумывая, не присоединиться ли ей к сверстникам. Затем обвела взглядом школьный двор и увидела под деревом мальчика из соседнего класса. Он сидел мрачный, угрюмый, нахохлившийся, уставившись в землю. Она постояла и решительно двинулась к нему:

- Привет!

- Ну привет, - насупленно ответил он.

- Ты чего тут один сидишь?

Он насупился еще больше, и она села рядом на рюкзак:

- Ну, давай, рассказывай. Я никому не скажу, честное слово! Мама говорила, что если кому-то расскажешь про неприятности, они становятся меньше.

Он посопел.

- Мальчишки дразнятся. Я отжаться не смог, а они смогли. Говорят, что я слабак. А я не слабак, не слабак! Я до лета знаешь сколько раз отжимался? Тридцать раз, вот! Но я за лето отвык просто…

Голос его сорвался и задрожал, грозя вот-вот перейти в слезы, и он, зашмыгав носом, размашисто вытер нос рукавом.

Она вздохнула:

- Да, меня тоже, бывает, дразнят. Я иногда даже плачу. Ты не расстраивайся, у тебя наверняка все получится в следующий раз, - она помолчала и добавила, - Знаешь, чего? У меня тут… вот… смотри…

Она порылась в кармане и вытащила оттуда черную, старую, потертую пуговицу.

- Это чего?

- Пуговица. Я ее нашла однажды возле школы. Меня тогда в игру брать не хотели, а как я пуговицу нашла, сразу взяли. Знаешь, я думаю, она… счастливая.

- Ух ты!

Они посидели, благоговейно разглядывая пуговицу, которая может принести столько счастья.

- А когда я отвечала у доски и забыла, что говорить нужно, я ее в кармане потерла и сразу вспомнила.

- Точно счастливая.

- Точно.

Они помолчали еще.

- Давай, я тебе ее подарю, - сказала она.

- А ты как же?

- Ну, - сказала она, - Она мне уже пригодилась, у меня уже есть друзья. Мне кажется, она тебе сейчас нужнее… В общем, просто возьми и все.

- Ну, спасибо, - расплылся он в улыбке.

- Все, пока, меня мама зовет! – и она убежала.

***

- Десять, одиннадцать… двадцать… тридцать… сорок…. – мальчишки почтительно выдохнули, и он встал с пола.

- Ну, ты крут!

- Клево!

- Где ты так научился?

- Да отец научил, - ответил он небрежно, чтобы сразу понятно было: отец научил столькому, что эти сорок отжиманий – просто капля в море. Смотрите, завидуйте, трепещите!

- Во даешь.

А он незаметно нащупал рукой в кармане кругляшку. Счастливую черную пуговицу.

***

Моросил мелкий дождь, стояла пасмурная весенняя погода, снег стаял ровно настолько, что было ясно: весна пришла окончательно, но до лета еще далеко.

У решетки школы, где-то за деревьями и кустами, тихонько шмыгала носом девушка лет пятнадцати, и по тому, как она даже не пыталась раскрыть зонтик, чтобы спрятаться от дождя, и по тому, как она сжимала в кулаке мобильник, все было понятно. Она стояла и ждала, когда все разойдутся, чтобы не выходить одной, потому что все знали: ее обычно провожает парень из одиннадцатого класса, а тут, увидев ее в одиночестве и с красными глазами, все сразу догадаются, кто кому дал отставку.

Все вместе это - и отставка, и взгляды одноклассников - было бы настолько невыносимо, что она решила переждать, чтобы незаметно улизнуть.

Он, все же усмотрев ее за деревьями, осторожно подошел к ней и протянул ей платок:

- Чего, не придет?

Она мотнула головой и вцепилась в платок молча, чтобы не расплакаться совсем: еще не хватало! Он постоял, поглядывая на двери школы, из которых выходили их одноклассники, и решительно сказал:

- Давай, я тебя провожу.

- Думаешь, я помру от горя по дороге?

- Ну, просто все увидят, что мы идем вместе. И он наверняка увидит. И тогда это не так обидно, - он помолчал и добавил, - Дурак он. Ты не расстраивайся.

- Спасибо, ты хороший друг, - она улыбнулась сквозь слезы, которые начали потихоньку высыхать.

Она представила, как выходит со двора школы не в жалком одиночестве, как наверняка ожидают, а гордо и с другим, и против воли фыркнула.

- И знаешь, у меня тут кое-что есть… - он, улыбнувшись, порылся в кармане, достал оттуда что-то и вложил ей в ладонь.

Она разжала пальцы.

На ее ладони лежала старая, черная, замызганная и потертая счастливая пуговица.

(с) Зау Таргиски

Сказки руны Науд: Проводник


Вообще-то, поначалу это была обычная экспедиция, в которую Краска взяли проводником и экспертом по горному туризму. Несколько достаточно тренированных туристов, способных выдержать долгий подъем на Вершину, но недостаточно опытных, чтобы сделать это в одиночку.

Краск был доволен. Трудный переход, адекватные и выносливые туристы, что может быть лучше.

Все было хорошо, пока не разразилась буря; пришлось искать более или менее приличное место и командовать привал. Ситуация была из рук вон плохая: слишком далеко они и от горной базы, и от удобных мест для ночевок, вдобавок чуть было не сорвался один из туристов. Пришлось ему сбросить рюкзак, чтобы у остальных членов команды хватило сил его вытянуть обратно. Вытянуть его вытянули, но остались без большей части запасов пищи. Заночевать пришлось почти на голом склоне. Надо отдать должное туристам, справились с палатками они быстро. Осталось только оставить сигнал-знак для команды спасения, забиться в палатки и молить всех богов, чтобы не было лавины.

Краск отправился ставить знак в одиночку. В конце концов, все туристы на его ответственности, и у него больше всего шансов вернуться живым. Он выбрал каменный уступ, обдуваемый всеми ветрами Вершины. Его точно не занесет снег, и знак будет хорошо виден с воздуха.

В первый раз Краск увидел горы в пятнадцать лет, когда родители привезли его на лыжный курорт. Горы внушили юноше суеверный ужас и дикий восторг, покорение вершины казалось юноше вечным вызовом себе. Краск бросил университет, помахал ручкой семье и отбыл. Вот уже пятнадцать лет он нанимался проводником к Вершине, а в свободное время в одиночестве ходил по самым опасным маршрутам. Просто доказать себе, что он может.

До выбранного под знак места осталось ползти метров пятнадцать, четырнадцать. Пот заливал глаза, Краск немилосердно крыл всех в душе и обещал остепениться, если вернется живым.

Резкий порыв ветра, и Краск повис на страховочных канатах. Вот уж не везет, так не везет. Канаты долго не выдержат на таком ветре. В первый раз за много лет Краск оказался в патовой ситуации: или добраться до уступа и оставить знак, или плюнуть и возвращаться в палатку.

Без знака их не найдет команда с воздуха, и у наполовину замерших и голодных людей не хватит сил вернуться на базу.

Все тело свела судорога.

Чертыхнувшись, Краск полез вверх. В первую очередь туристы, а потом он как-нибудь слезет с этого чертового уступа. Обязательно слезет.

(с) Дармен


Сказки руны Кано: Актер Васильев

Известный актер Васильев сидел в своей гримерке перед спектаклем.

В последнее время он задолго приезжал в театр, пил крепкий кофе в буфете, курил, садился в пустой зал, наблюдал за рабочими… Коллегам и жене он говорил, что ему надо время, чтобы получше сконцентрироваться для сложной роли, но на самом деле все обстояло не так, он просто не мог уйти от мыслей, постоянно лезущих в голову

Газетные таблоиды пестрели его фотографиями, его уже несколько раз называли лучшим актером года, самым красивым мужчиной, даже секс-символом своего времени, и хотя он всегда радовался признанию, в последнее время это вызывало только глухую волну раздражения внутри.

«Красавец, секс-символ, говорите, как-же как-же!» – сказал он, глядя в большое зеркало. На него смотрел усталый, пожилой мужчина с впавшими глазами, сеточкой морщин около глаз, глубокие борозды пересекали его лоб и щеки – «Видели-бы вы его сейчас, без грима и журнальной ретуши.»

«Ты старик!»- говорил он себе. «Что у тебя есть? Признание? Уважение? Твои роли? Ха-ха-ха. Что это всё? Пыль на книге времени, только и всего. Кто тебя окружает? Друзья? Жена?» Он невесело усмехнулся. Да, Ольга была с ним еще со студенческой скамьи, но ее близость и самопожертвование уже давно не трогает, она просто всегда рядом, как удобное кресло или теплый плед, который нужен пару раз в год, когда хочешь уютно выпить чаю с книгой. Их сын уже давно вырос и уехал учиться в Лондон. Настя… При мысли о ней сжалось и ухнуло вниз сердце. Настя- его единственная радость, единственное утешение.

Только рядом с ней он чувствовал, чтопо-настоящему живет и дышит, а не просто передвигает ноги, как живой мертвец. Редкие минуты их встреч он готов был сделать все о чем она просила или могла бы попросить. Он старался предугадать, предвосхитить ее желания, ловил малейший взмах ресниц или намек улыбки. Если бы он мог, он умолял бы ее на коленях никогда не бросать его! Связал бы ее клятвой, запер бы в сердце и никогда не выпускал. Но он знал, что его навязчивость и напористость только отпугнут ее и поэтому старательно придерживался тактики известного артиста, ловеласа и бабника, которому все наскучило и уже никто и ничто не сможет его развлечь и задеть за живое. Ей 23. Ему 45. Она свежа и прекрасна, а он должен каждое утро есть овсяную кашу на воде, чтобы не хватал желудок, давно перестал употреблять алкоголь и есть мясо, и каждый день делал специальные упражнения, для гибкости суставов. Их отношения обречены на провал. Его удел пожилые дамы «бальзаковского возраста», такие же старые развалины как и он сам. Это понимание сводило его с ума. Он снова и снова всматривался в свое отражение, находя все новые и новые морщины и седые волосы. Ты старик! Одинокий, старый неудачник. Она бросит тебя. Наиграется романом с известным артистом и найдет молодого крепкого мачо, зачем он ей?

- Дорогой! Не пуха не пера! - раздался звонкий голос жены. Ольга, по традиции, всегда приходила в гримерку перед самым началом спектакля, чтоб пожелать удачи.
- К черту! - буркнул он и обернулся.
- Что случилось? - встревоженно спросила жена, – Тебе нехорошо? На тебе лица нет.
- Я не знаю, Оля! Я не знаю, как мне играть! Все. Я отогрыл свое. Вышел в тираж.
- Ну что ты говоришь, ерунду, Саша! - возмутилась жена, - Ты прекрасный артист! Сегодня, как всегда полный зал. Все пришли смотреть, как играет Васильев! Люди за полгода билеты на спектакли покупают, а ты говоришь «отыграл»! А ну, соберись, тряпка! - лукаво улыбаясь, она произнесла ему их любимую шутку, которая всегда поднимала настроение и ставила мозги на место лучше любых ободряющих слов.
- Спасибо, родная. Да, я сейчас соберусь. Спасибо.

Поцеловав и выпроводив жену, Васильев вышел из гримерки. «А зачем играть?» - думал он, поднимаясь по лестнице, ведущей к сцене. Раньше он, выходя на сцену, всем что-то доказывал: сначала родителям, потом Ольге, потом многочисленным критикам и любовницам, а потом его подхватывал кураж и он не задумывался над этим. Теперь ему казалось, что все уже не так и что вдохновение приходит не часто. Он тысячу раз хотел всё бросить и тысячу раз не мог, потому что его роли были частью его самого и бросить театр было-бы равносильно самоубийству.

Прозвенел звонок, загорелись сигнальные лампы. «Надо идти» решил Александр и почувствовал, как противный липкий холод волнения пополз по его спине, тут же стали влажными ладони. «Который год на сцену выхожу, а все боюсь, как мальчишка!» - он неосознанным движением взьерошил волосы.

Однако дело было не только в привычном волнении перед выходом, и он знал этого. К этому примешивалось постоянное ожидание провала, насмешек публики. Он боялся забыть текст, движение, даже боялся оступиться и упасть со сцены. «У меня не получится» бормотал он себе, «На этот раз точно не получится», но снова и снова пересиливал себя и выходил.

Заиграла музыка, ее звуки ворвались в сознание, закружили и развеяли мрачный хоровод невеселых мыслей. Его охватил веселый азарт и предвкушение игры.

«А гори оно все синим пламенем!» - выдохнул он, - «Прочь дурные мысли! Я буду либо жить и выходить на сцену, либо сдохну, но на ней же!».

Под ногами заскрипел дощатый пол, в глаза ударил свет софитов, и он вышел на сцену.

(с) Ворона Лиза

Сказки руны Берканы: Она

Знаешь, я все понял. Я снова узнал тебя и все понял. Хотел сказать, что слишком поздно, но нет, ничего не бывает слишком рано или слишком поздно. Понял и все. И вспомнил. Вспомнил, что ты всегда была со мной. Вспомнил, что первый раз ты пришла ко мне с матерью. Иногда я чувствовал в ней что-то или кого-то. Теперь я понимаю, что это была ты. И в эти минуты мне было особенно хорошо. Это было чувство неописуемой заботы и любви. Но и в эти минуты мне было особенно тяжело. Потому что тогда ты проверяла меня. Ты испытывала меня. А я обижался и злился. Я не понимал, что происходит и, главное, зачем ты так поступаешь. И только сейчас я понял, зачем.

А потом ты приходила опять и опять. Первая моя возлюбленная. Иногда мне казалось, что в ней я вижу мамину улыбку, но нет. Это была ты. И потом, и еще раз. Вся моя жизнь связана с тобой. В разные времена и в разных лицах. Ведь, когда я лез в окно к своей любимой женщине, я лез к тебе. Ведь это ты, именно ты, ехидно ухмыляясь, озвучивала губами моих женщин свои желания и планы. И я, принимая вызов, делал нечто для себя невозможное. Не для них, для тебя. Когда я уехал в дальние страны, я ведь уехал за тобой. Это ведь ты позвала, сейчас я узнаю твой голос. И когда мне нужно было вдохновение, я тоже всегда искал тебя. И ты приходила. Когда мне было тяжело, я тоже искал тебя. Я звал тебя. И когда я был счастлив, я тоже спешил к тебе. И когда я звал - ты всегда приходила. Через женщин. Через моих, чужих, знакомых и незнакомых. Через случайные улыбки и неожиданные образы. Через учителей и учениц. Даруя спокойствие и твердо подталкивая меня вперед. Это все была ты. Ты тренировала меня, чтобы я вырос достойным.

И ты вышла за меня замуж. А сейчас ты принесла мне ребенка. Я знаю, это ты. Ребенка, достойного меня. Только сейчас я понял, что это была ты. И это твой голос я всегда слышал. И знаешь... Ты ведь знаешь, что все в жизни я делал для тебя и ради тебя. Знаешь, конечно. И за все это я тебе безмерно благодарен. И хочу восхищаться и воспевать всех, через кого ты приходишь. И однажды, когда ты придешь в последний раз, когда взмахнешь своим серпом, я буду ждать тебя. Без страха и сожаления. Ведь ты - моя возлюбленная. А там, где есть любовь, страха нет.

(с) Скай Техномаг

Источник: форум ОГМ